Речь идет, конечно, не о тех почти 4 млрд. долларов внешней задолженности, которые Минск насобирал в рекордно короткие сроки, а о долгах политического толка и в отношении одного кредитора – России.
Интеграционная модель, выстроенная между Минском и Москвой, долгие годы позволяла белорусским властям выбивать из своих союзников экономические дотации в обмен на фактически пустые обещания. Безусловно, время от времени у Кремля лопалось терпение и схема начинала давать сбои, но достаточно быстро ситуация возвращалась в прежнюю колею. Минск вновь выдавал новую порцию прожектов, под которые Москва щедро выписывала своему союзнику финансирование.
Белорусские власти такая схема целиком и полностью устраивала – накачанная дешевым газом и заработанной на перепродаже российской нефти валютой экономика демонстрировала чудеса роста. О каких-либо реформах, отходе от советской модели к рыночной никто, кроме независимых экспертов, и не помышлял. Но мировой кризис очень быстро доказал, что ориентированная на постоянные внешние вливания экономика самостоятельно справиться с проблемой не в состоянии. А руководство страны адекватно сумело оценить лишь масштабы угрозы собственному положению.
Экономические потрясения – это прямая угрозу теории стабильного государства, на чем, по большому счету, и держится власть Александра Лукашенко уже почти 15 лет. Следовательно, уровень стабильность следует сохранить. Вопрос – какой ценой? Пока ничего умнее, чем вновь набрать кредитов власть не придумала.
На прошедшем 3 февраля в Москве заседании Высшего госсовета Союзного государства белорусская сторона вновь подняла перед Россией вопрос о предоставлении еще одного кредита – в 100 млрд. российских рублей. Впервые о такой сумме в долг заговорили после встречи Александра Лукашенко и Дмитрия Медведева 22 декабря прошлого года. Правительственные чиновники даже успели сесть за стол переговоров, но буквально на следующий день Россия дала задний ход – мол, мы такую просьбу даже не рассматриваем.
Минск, как заявлялось официально, просил кредит не для латания дыр, а для более спокойного перехода к использованию российской валюты в расчетах с российскими же предприятиями, тем самым подтверждая свою позитивную позицию относительно предложения Москвы об использовании рубля в качестве региональной валюты.
Но у кремлевского начальства, замученного бессонницей из-за газового конфликта с Украиной, судя по всему, слишком сильное раздражение вызвала показушно теплая встреча Лукашенко с Ющенко.
Но, как видим, Минск нашел способ загладить эту обиду. Иначе чем объяснить, что по итогам Госсовета Россия высказала готовность выделить Беларуси новый кредит. Правда, не 100 млрд. рублей, как просили, а несколько десятков миллиардов. Если мы правильно поняли высказывания помощника президента России Сергея Приходько, то конкретная сумма будет зависеть от того, на какие цели Беларусь собирается этот кредит использовать. Если просто проесть – это одна сумма, если вложить его в развитие совместных проектов – совсем другая.
Не исключено, что многомиллиардный кредит в российских рублях – это своего рода проверка, тестирование белорусской финансовой системы на возможность работы с валютой другой страны, как с национальной. По крайней мере, в высказываниях Сергея Приходько, а именно он доводил до сведения журналистов результаты Высшего госсовета, прозвучала ключевое словосочетание – единая валюта.
По словам Приходько, Россия и Беларусь разработали план совместных действий по введению российского рубля в качестве единой валюты. Этот план рассчитан на один год, но конкретных сроков введения единой валюты пока не имеет. Зато в нем «прописаны конкретные инструменты».
Тема введения единой валюты во взаимоотношениях Беларуси и России столь часто поднималась на поверхность и столь же часто вновь предавалась забвению, что со временем перешла в разряд интеграционных мифов, заняв там достойное место рядом с Конституционным актом. Поэтому новую актуализацию этой проблемы, как кажется, следует воспринимать с разумной долей скепсиса.
Если не забыли, то на российский рубль Беларусь должна была перейти еще в 2005 году. Но официальный Минск использовал возможность колонизации Россией своей финансовой системы исключительно как элемент торга, каждый раз находя десятки веских оснований, чтобы не придавать процессу необходимую динамику.
То Минск добивался создания двух эмиссионных центров, то говорил о первоочередности формирования единого экономического и таможенного пространства, то настаивал на выравнивании условий хозяйствования для предприятий двух стран.
О возможности введения единой валюты вновь заговорили в начале этого года, когда резкая девальвация белорусского рубля породила массу слухов. Часть экспертов говорила, что отказ от собственной валюты в пользу российского рубля положительно скажется на процессе преодоления экономического кризиса и никоим образом не затронет проблему политического суверенитета страны и устойчивости действующей власти. Официальный же Минск в лице Нацбанка все единовалютные слухи, как минимум, не подтверждал, говоря о длительности этого процесса и необходимости кропотливой нормотворческой работы.
Но то, что стороны вернулись к обсуждению этой темы – факт.
«Мы сегодня полны решимости принять кардинальные для нас решения: в области военно-технического сотрудничества, оборонного пространства, в области экономики, финансов, в области развития вашей идеи придания рублю статуса региональной валюты. Я уверен, что мы еще проработаем и после нашей встречи этот вопрос. Действительно, даже российские специалисты говорят, что первым шагом может быть введение единой валюты. Я думаю хорошо, что мы поставили этот вопрос в повестку дня», – сказал сегодня Александр Лукашенко перед началом встречи с Дмитрием Медведевым.
Впрочем, вопрос о введении единой валюты, хотя он и вернулся в повестку дня, все же считать делом решенным несколько преждевременно. Вероятно, на его обсуждение Минск пошел под давлением Москвы, но без намерения заходить слишком далеко. Ведь все же отказ от собственной валюты, безусловно, означает утрату определенной части суверенитета.
А сегодня Беларусь уже рассталась с его частью, подписав с Россией многострадальный договор о создании единой региональной системы ПВО.
Эксперт аналитического центра «Стратегия», политолог Валерий Карбалевич называет подписание этого договора «историческим моментом».
«Ведь что произошло? Фактически наиболее боеспособная часть белорусской армии переходит под контроль некоего объединенного центра, во главе которого, без всяких сомнений, будет стоять российский генерал, – говорит Валерий Карбалевич. – А это означает, что Беларусь реально теряет часть своего суверенитета».
Таким образом, можно сказать, что постоянные опасения части белорусской оппозиции, неоднократно подозревавшей президента Беларуси в намерении сдать России независимость страны, в какой-то мере подтверждаются.
По мнению Валерия Карбалевича, это не только плата за многолетнюю помощь со стороны России, но и за столь же многолетнюю неэффективную экономическую политику.
«Ситуация, к сожалению, развивается по негативному сценарию. И какую плату Беларусь будет платить в будущем сложно даже предположить. Возможно, что за сегодняшние действия власти расплачиваться придется будущим поколениям, – отмечает политолог. – И на этом фоне безумной кажется идея строительства АЭС, тем более за российский счет. Если власти не откажутся от этого намерения, это может привести к фатальным последствиям».
Кстати, тема строительства Беларусью АЭС также поднималась на заседании Высшего госсовета, и Россия высказала большую заинтересованность в участии в этом проекте.
Впрочем, можно предположить, что в качестве платы за экономические дотации Москва была готова взять не очень широкий выбор «товаров». Либо признание Беларусью независимости Южной Осетии и Абхазии, либо подписание договора о единой системе ПВО. Выбор меньшего из двух зол, как видим, пал на последний вариант. В его пользу, судя по всему, сыграло стремление вызвать меньшее раздражение у Запада, с которым у Минска только-только начали проясняться перспективы сотрудничества.
«На Западе подписание договора о единой системе ПВО воспримут, конечно, негативно, но воспримут легче, чем если бы Минск пошел на признание кавказских республик, — считает Валерий Карбалевич. – Объяснить это можно тем, что в Европе сложилось мнение о том, что сотрудничество систем ПВО Беларуси и России уже существует, и договор в этом плане ничего, по сути, не меняет».
Вероятно, Европа действительно не станет раздувать из мухи слона и существенно корректировать свою «гибкую» стратегию по демократизации Беларуси. Но не заметить не сможет. Ведь для Брюсселя, да и Вашингтона тоже, сближение с Беларусью – это не чистое филантропство, а многоходовая геополитическая игра, в которой на другой стороне доски находится Россия. И сегодня Москва сделала сильный ход, существенно укрепив свои позиции на белорусском направлении.
http://naviny.by/rubrics/politic/2009/02/03/ic_articles_112_161068/
Интеграционная модель, выстроенная между Минском и Москвой, долгие годы позволяла белорусским властям выбивать из своих союзников экономические дотации в обмен на фактически пустые обещания. Безусловно, время от времени у Кремля лопалось терпение и схема начинала давать сбои, но достаточно быстро ситуация возвращалась в прежнюю колею. Минск вновь выдавал новую порцию прожектов, под которые Москва щедро выписывала своему союзнику финансирование.
Белорусские власти такая схема целиком и полностью устраивала – накачанная дешевым газом и заработанной на перепродаже российской нефти валютой экономика демонстрировала чудеса роста. О каких-либо реформах, отходе от советской модели к рыночной никто, кроме независимых экспертов, и не помышлял. Но мировой кризис очень быстро доказал, что ориентированная на постоянные внешние вливания экономика самостоятельно справиться с проблемой не в состоянии. А руководство страны адекватно сумело оценить лишь масштабы угрозы собственному положению.
Экономические потрясения – это прямая угрозу теории стабильного государства, на чем, по большому счету, и держится власть Александра Лукашенко уже почти 15 лет. Следовательно, уровень стабильность следует сохранить. Вопрос – какой ценой? Пока ничего умнее, чем вновь набрать кредитов власть не придумала.
На прошедшем 3 февраля в Москве заседании Высшего госсовета Союзного государства белорусская сторона вновь подняла перед Россией вопрос о предоставлении еще одного кредита – в 100 млрд. российских рублей. Впервые о такой сумме в долг заговорили после встречи Александра Лукашенко и Дмитрия Медведева 22 декабря прошлого года. Правительственные чиновники даже успели сесть за стол переговоров, но буквально на следующий день Россия дала задний ход – мол, мы такую просьбу даже не рассматриваем.
Минск, как заявлялось официально, просил кредит не для латания дыр, а для более спокойного перехода к использованию российской валюты в расчетах с российскими же предприятиями, тем самым подтверждая свою позитивную позицию относительно предложения Москвы об использовании рубля в качестве региональной валюты.
Но у кремлевского начальства, замученного бессонницей из-за газового конфликта с Украиной, судя по всему, слишком сильное раздражение вызвала показушно теплая встреча Лукашенко с Ющенко.
Но, как видим, Минск нашел способ загладить эту обиду. Иначе чем объяснить, что по итогам Госсовета Россия высказала готовность выделить Беларуси новый кредит. Правда, не 100 млрд. рублей, как просили, а несколько десятков миллиардов. Если мы правильно поняли высказывания помощника президента России Сергея Приходько, то конкретная сумма будет зависеть от того, на какие цели Беларусь собирается этот кредит использовать. Если просто проесть – это одна сумма, если вложить его в развитие совместных проектов – совсем другая.
Не исключено, что многомиллиардный кредит в российских рублях – это своего рода проверка, тестирование белорусской финансовой системы на возможность работы с валютой другой страны, как с национальной. По крайней мере, в высказываниях Сергея Приходько, а именно он доводил до сведения журналистов результаты Высшего госсовета, прозвучала ключевое словосочетание – единая валюта.
По словам Приходько, Россия и Беларусь разработали план совместных действий по введению российского рубля в качестве единой валюты. Этот план рассчитан на один год, но конкретных сроков введения единой валюты пока не имеет. Зато в нем «прописаны конкретные инструменты».
Тема введения единой валюты во взаимоотношениях Беларуси и России столь часто поднималась на поверхность и столь же часто вновь предавалась забвению, что со временем перешла в разряд интеграционных мифов, заняв там достойное место рядом с Конституционным актом. Поэтому новую актуализацию этой проблемы, как кажется, следует воспринимать с разумной долей скепсиса.
Если не забыли, то на российский рубль Беларусь должна была перейти еще в 2005 году. Но официальный Минск использовал возможность колонизации Россией своей финансовой системы исключительно как элемент торга, каждый раз находя десятки веских оснований, чтобы не придавать процессу необходимую динамику.
То Минск добивался создания двух эмиссионных центров, то говорил о первоочередности формирования единого экономического и таможенного пространства, то настаивал на выравнивании условий хозяйствования для предприятий двух стран.
О возможности введения единой валюты вновь заговорили в начале этого года, когда резкая девальвация белорусского рубля породила массу слухов. Часть экспертов говорила, что отказ от собственной валюты в пользу российского рубля положительно скажется на процессе преодоления экономического кризиса и никоим образом не затронет проблему политического суверенитета страны и устойчивости действующей власти. Официальный же Минск в лице Нацбанка все единовалютные слухи, как минимум, не подтверждал, говоря о длительности этого процесса и необходимости кропотливой нормотворческой работы.
Но то, что стороны вернулись к обсуждению этой темы – факт.
«Мы сегодня полны решимости принять кардинальные для нас решения: в области военно-технического сотрудничества, оборонного пространства, в области экономики, финансов, в области развития вашей идеи придания рублю статуса региональной валюты. Я уверен, что мы еще проработаем и после нашей встречи этот вопрос. Действительно, даже российские специалисты говорят, что первым шагом может быть введение единой валюты. Я думаю хорошо, что мы поставили этот вопрос в повестку дня», – сказал сегодня Александр Лукашенко перед началом встречи с Дмитрием Медведевым.
Впрочем, вопрос о введении единой валюты, хотя он и вернулся в повестку дня, все же считать делом решенным несколько преждевременно. Вероятно, на его обсуждение Минск пошел под давлением Москвы, но без намерения заходить слишком далеко. Ведь все же отказ от собственной валюты, безусловно, означает утрату определенной части суверенитета.
А сегодня Беларусь уже рассталась с его частью, подписав с Россией многострадальный договор о создании единой региональной системы ПВО.
Эксперт аналитического центра «Стратегия», политолог Валерий Карбалевич называет подписание этого договора «историческим моментом».
«Ведь что произошло? Фактически наиболее боеспособная часть белорусской армии переходит под контроль некоего объединенного центра, во главе которого, без всяких сомнений, будет стоять российский генерал, – говорит Валерий Карбалевич. – А это означает, что Беларусь реально теряет часть своего суверенитета».
Таким образом, можно сказать, что постоянные опасения части белорусской оппозиции, неоднократно подозревавшей президента Беларуси в намерении сдать России независимость страны, в какой-то мере подтверждаются.
По мнению Валерия Карбалевича, это не только плата за многолетнюю помощь со стороны России, но и за столь же многолетнюю неэффективную экономическую политику.
«Ситуация, к сожалению, развивается по негативному сценарию. И какую плату Беларусь будет платить в будущем сложно даже предположить. Возможно, что за сегодняшние действия власти расплачиваться придется будущим поколениям, – отмечает политолог. – И на этом фоне безумной кажется идея строительства АЭС, тем более за российский счет. Если власти не откажутся от этого намерения, это может привести к фатальным последствиям».
Кстати, тема строительства Беларусью АЭС также поднималась на заседании Высшего госсовета, и Россия высказала большую заинтересованность в участии в этом проекте.
Впрочем, можно предположить, что в качестве платы за экономические дотации Москва была готова взять не очень широкий выбор «товаров». Либо признание Беларусью независимости Южной Осетии и Абхазии, либо подписание договора о единой системе ПВО. Выбор меньшего из двух зол, как видим, пал на последний вариант. В его пользу, судя по всему, сыграло стремление вызвать меньшее раздражение у Запада, с которым у Минска только-только начали проясняться перспективы сотрудничества.
«На Западе подписание договора о единой системе ПВО воспримут, конечно, негативно, но воспримут легче, чем если бы Минск пошел на признание кавказских республик, — считает Валерий Карбалевич. – Объяснить это можно тем, что в Европе сложилось мнение о том, что сотрудничество систем ПВО Беларуси и России уже существует, и договор в этом плане ничего, по сути, не меняет».
Вероятно, Европа действительно не станет раздувать из мухи слона и существенно корректировать свою «гибкую» стратегию по демократизации Беларуси. Но не заметить не сможет. Ведь для Брюсселя, да и Вашингтона тоже, сближение с Беларусью – это не чистое филантропство, а многоходовая геополитическая игра, в которой на другой стороне доски находится Россия. И сегодня Москва сделала сильный ход, существенно укрепив свои позиции на белорусском направлении.
http://naviny.by/rubrics/politic/2009/02/03/ic_articles_112_161068/