Глазьев признан самым
цитируемым российским экономистом
цитируемым российским экономистом
Вчера
в Большом зале РАН открылась сессия общего собрания академии, на
которой состоялись выборы академиков и член-корреспондентов РАН. По
итогам тайного голосования директор Института Новой Экономики,
руководитель Национального института развития Сергей Глазьев выбран академиком гуманитарной секции
российской Академии наук.
Сергей Глазьев по праву является самым авторитетным российским экономистом. Так международный Фонд Развития «ЕврАзия» определил рейтинг цитируемости отечественных ученых экономистов в 2007 году. Главным критерием определения цитируемости ученых экономистов стали ссылки на их труды в кандидатских диссертациях, защищенных в 2007 году по 15 экономическим специальностям.
В результате анализа диссертаций, представляющих исследования более чем из 40 городов России, а также ряда стран СНГ и был составлен список из 1, 5 тысяч современных российских ученых. На основе данного исследования лауреатом в номинации «Самый цитируемый в России ученый в области фундаментальной экономики в 2007 году» был признан Глазьев С.Ю.
Сергей Юрьевич, поздравляем Вас с почетной наградой и желаем Вам дальнейших успехов в работе на благо развития отечественной экономической науки!
Звание академика - это очень высоко и почётно, но, помните, самые главные вершины для Вас ещё впереди.
Статусная рента или интеграция?
Корыстные
мотивы поведения властвующих элит расстраивают интеграционные процессы
на постсоветском евразийском пространстве. Так считает известный ученый
и политик, руководитель Национального института развития и Института
новой экономики Государственного университета управления, академик РАН
Сергей Глазьев.
–Сергей Юрьевич, насколько реально осуществить намерения ряда стран СНГ, которые после развала Советского Союза решили не примыкать к глобальному мировому проекту, уйти от внешнего управления и нашли в себе силы выдвинуть собственный интеграционный проект в рамках Евразийского экономического сообщества?
— Думаю, что этот проект однозначно реален, более того - ему нет альтернативы. Если мы не сумеем выстроить собственные интеграционные цивилизационные структуры, то Россия и Белоруссия как субъекты мировой экономики и мировой истории просто растворятся, поглощенные волной нынешней либеральной глобализации. Последняя служит средством обеспечения гегемонии ядра западных стран и превращения всего остального мира в источник их сырья и дешевой рабочей силы. Я не преувеличиваю. Достаточно проанализировать высказывания ряда западных лидеров, чтобы убедиться в том, какую незавидную участь уготовили они нашей стране. Ей отводят роль сырьевой периферии мировой экономики. При таком подходе для обслуживания транснациональных корпораций вовсе не требуется цивилизованная общность людей, для этого вообще не нужен народ как целостность, а достаточно лишь иметь наемных рабов.
Некоторые западные лидеры, как бы выдвигая прогнозы, фактически ставят России оптимальные, с их точки зрения, рамки численности населения до 50 миллионов человек. Построение, точнее возобновление в новых исторических условиях нами собственного цивилизационного проекта, - не просто императив будущего успешного развития, без этого никакого развития у нас просто не будет.
— А что будет?
— Колонизация постсоветского экономического пространства агрессивным международным капиталом и стратегами нового мирового порядка.
В рамках собственного цивилизационного проекта мы должны стремиться сохранить общность всех традиционных составных частей русской цивилизации — России, Белоруссии, Украины и Средней Азии. Думаю, что нас связывает не просто общая история, но и общее будущее. Как показывают расчеты, в случае воссоздания единого экономического пространства и принятия образовавшими его странами общей стратегии развития темпы экономического роста этих стран увеличатся в среднем более чем в 1,5 раза. При этом больше всех выиграет Украина (темпы роста поднимутся в 2 раза), в несколько меньшей степени, но все же поправят свои дела Россия и Казахстан.
— 50 лет назад ядром интеграции в Европе стало франко-германское партнерство. А что, на ваш взгляд, может служить ядром такой интеграции на постсоветском пространстве — Союзное государство Белоруссии и России, ЕврАзЭС, Таможенный союз?
— За последние 15 лет такое ядро сложилось. Мы видим последовательную политику России, Белоруссии и Казахстана в направлении интеграции. Одобрен целый пакет соглашений, создается Таможенный союз. Нам нужно быстрее двигаться по пути восстановления в рамках этого ядра единого экономического пространства, придания ему соответствующих правовых форм с тем, чтобы другие государства СНГ имели перед собой положительный практический опыт интеграции и убедились, что вместе развиваться эффективнее, чем врозь. Почему фактор времени здесь играет такую большую роль? Потому что чем дольше будет длиться этот процесс, тем больше появится издержек.
— Сергей Юрьевич, в марте прошлого года вы обратились с письмом к руководителям России, Белоруссии, Украины и Казахстана. В нем убедительно доказывали, что без создания общих органов управления (союзных президента, парламента, кабинета министров, Центрального банка, Верховного суда, Таможенного комитета и т. д.) невозможно сохранение и успешное функционирование единого экономического пространства. Скажите, пожалуйста, что-нибудь изменилось за прошедший год? Какие-то обозначенные вами проблемы начали решаться?
— К сожалению, должен констатировать, что сформировавшиеся на постсоветском пространстве властвующие политические элиты судорожно цепляются за «национальный суверенитет» для обоснования безраздельного господства в своих государствах. Это стремление любой ценой сохранить национальный суверенитет, вполне естественное при обретении государственности, ныне очень сильно тормозит процесс интеграции. Потому что в отсутствие наднациональных органов некому «стягивать» бывшее экономическое пространство в единое целое. Это, как говорится, медицинский факт.
Если нет общего Центрального банка, значит, нет и общего денежного пространства. Если нет единого органа, координирующего торговую политику, нет и Таможенного союза. Без создания наднациональных органов, регулирующих единое экономическое пространство, оно неизбежно распадается на национальные фрагменты. Неприятие многими руководителями постсоветских государств наднациональных органов объясняется вполне прагматичными причинами. Они боятся потерять статусную ренту, которую дает распоряжение национальным суверенитетом. Вот они и держатся за него даже в тех случаях, когда это противоречит интересам экономического развития этих государств.
И не важно, что формирование единого экономического пространства позволяет изменить стратегию развития в позитивном направлении, поднять темпы экономического роста. Национальные элиты не желают «открываться», терять полную монополию на власть. Ведь создание Таможенного союза — это делегирование определенных полномочий, отказ от «суверенного права» самостоятельно управлять таможней. А следовательно, повышение прозрачности в ее работе и ухудшение условий для коррупции. Но что хорошо для экономики, то плохо для чиновников разного ранга, которые благодаря статусной ренте извлекают личную прибыль.
— В своем недавнем интервью для одного украинского издания вы доказали, что при вступлении в ЕЭП и Таможенный союз эта страна потеряет меньше суверенитета, чем при вступлении в Евросоюз…
— Естественно. Украинское руководство во чтобы то ни стало стремится попасть в Евросоюз. А это означает полный отказ ее от суверенитета в торгово-экономической и финансовой областях, поскольку в Евросоюзе существуют жесткие правила в отношении формирования таможенных тарифов, единой валюты, единой торговой политики. По существу, страны, вошедшие в Евросоюз, полностью делегировали последнему свои суверенные права в области макроэкономической политики.
В то же время Таможенный союз и ЕЭП, которые формируются у нас, предполагают делегирование наднациональным органам полномочий исключительно в сфере таможенно-тарифного регулирования. При этом сохраняется суверенитет во всех других областях. Но надо четко понимать: если мы хотим построить единое экономическое пространство, нам надо доверять друг другу, вводить общую валюту, а не цепляться за феодальные мотивы, обосновывая национальные суверенитеты, которые используются в целях обогащения властвующих элит.
«Открывшись» друг другу, сформировав наднациональные органы, мы получим возможность сделать управление более прозрачным, более ответственным, а значит, более эффективным и менее коррумпированным. Таможенный союз с единым тарифом, едиными правилами регулирования внешней торговли и едиными правилами защиты внутреннего рынка станет первым шагом на пути формирования экономического союза с единой стратегией стран-участниц.
— На какой стадии находится сейчас процесс формирования Таможенного союза и ЕврАзЭС, достигнут ли консенсус относительно основных положений?
— Если говорить о позиции политического руководства, глав государств ЕврАзЭС, то консенсус, несомненно, существует. Президенты России, Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана высказываются за создание Таможенного союза. Но дьявол, как говорится, кроется в деталях. При разработке конкретных документов и согласовании их различными ведомствами бюрократия упирается. Потому что ее интересы неразрывно связаны с институтами национального суверенитета.
Сколько я помню, руководители таможенных органов всегда были против Таможенного союза. То же самое касается руководителей центральных банков. Политической воли глав государств пока не хватает для того, чтобы преодолеть сопротивление бюрократии, которая стремится всеми силами выхолостить содержание интеграции и отдалить принятие окончательных решений по созданию наднациональных органов. Их созданию противятся и соответствующие российские ведомства. Чиновники не хотят наднационального контроля, они уже хорошо освоились с исполнением суверенных функций и умело научились извлекать статусную ренту.
Коррупция является главной проблемой для всех наших государств… Неудивительно, что убедить чиновника, паразитирующего на национальном суверенитете, в необходимости отдать свои суверенные функции наднациональному органу, который будет работать под коллективным контролем разных государств, практически невозможно. Поэтому чиновный саботаж в создании наднациональных органов сегодня оказался сильнее.
Процесс создания Таможенного союза берет начало еще с новоогаревских встреч Горбачева в 1991 году, на которых обсуждался вопрос о создании экономического союза. Скоро исполнится 20 лет, как мы топчемся на месте. Дальше двухсторонних соглашений о свободной торговле, которые я, возглавляя Министерство внешних экономических связей РФ, подписывал еще в 1992–1993 годах, мы практически так и не продвинулись…
— Но Россия и Белоруссия, чтобы там ни говорили, продвинулись в интеграционных процессах дальше других стран ЕврАзЭС. Работают Постоянный комитет и Парламентское собрание, формируется союзный бюджет, утверждаются и выполняются, пусть порой и не так, как хотелось бы, союзные программы… Как бы вы охарактеризовали нынешний этап строительства Союзного государства?
— Я считаю, что интеграционные процессы в двухсторонних российско-белорусских отношениях продвинулись достаточно глубоко. Между нашими странами не существует таможенных барьеров и, слава богу, стало меньше барьеров человеческих. Никаких виз, таможенных пошлин, свободные поездки друг к другу, практика прямых отношений между предприятиями… Это существенно помогает развитию сотрудничества. Люди ценят и приветствуют преимущества, которые им дает процесс союзного строительства.
Но, к сожалению, в области наднационального строительства мы пока не преуспели. У нас нет союзных органов прямого регулирования, принимающих на себя полномочия, которые делегируют суверенные государства. Существуют межгосударственные (координирующие) органы, но их решения вступают в силу только после одобрения соответствующих национальных органов.
Несмотря на политическую волю, неоднократно высказанную руководителями и народами наших стран в деле строительства Союзного государства, торможение со стороны бюрократии, не заинтересованной в отказе от монопольных прав на употребление национального суверенитета, приводит к тому, что интеграция идет намного медленнее, чем планировалось на момент подписания Союзного договора.
— Одна из острых проблем, требующих решения, — союзная собственность. Прежде всего, необходимо решить концептуальный вопрос: будет ли эта собственность единой и неделимой или же долевой (в гражданских кодексах Белоруссии и России, кстати, нет такого понятия)? Кто будет ею управлять? Какие это будут предприятия — унитарные или казенные? Как производить оценку собственности, в создание которой обе страны внесли свой вклад? И это не полный перечень нерешенных вопросов…
— Откровенно говоря, я не утруждал бы читателя перечислением данных проблем. По сути, все они носят технический характер. Если бы существовало политическое желание найти юридическую форму для существования совместной собственности, допустим, в газовой промышленности, элетроэнергетике или других отраслях, то осуществить это не составило бы огромного труда. Ведь не помешал же Гражданский кодекс Правительству России провести частичную ренационализацию нефтяной промышленности? Не помешал он и созданию государственных корпораций, банков развития, акционерных интегрированных компаний в наукоемких отраслях промышленности. Было бы желание, а уж в какие формы можно облечь союзную собственность, какими правами ее наделить, за какими хозяйствующими субъектами закрепить, — все эти вопросы решаемые.
Есть сферы деятельности, где необходимость формирования общей собственности, союзных структур выглядит самоочевидной. Это, прежде всего, трубопроводный транспорт и железные дороги. Единое управление ими позволит существенно снизить так называемые трансакционные издержки, связанные с тем, что субъектам хозяйствования приходится заключать разные контракты с различными тарифами, что вносит большую неопределенность. Создание единых транспортных систем, руководимых едиными структурами управления с соответствующим представительством в них российской и белорусской сторон, повысило бы эффективность этих видов транспорта в России и Белоруссии, стало бы важной предпосылкой формирования общего экономического пространства.
Союзная собственность может развить и углубить интеграционные связи между нашими странами, ускорить формирование Союзного государства. Поясню это на конкретных примерах. Скажем, в России создается корпорация нанотехнологий, а в Белоруссии существуют профильные институты, есть предприятия, которые способны работать с этими технологиями. Так почему бы эту работу не вести нам вместе, а результат такой совместной деятельности рассматривать как союзную собственность? Или возьмем кооперационные связи в области машиностроения. В России идет ренационализация автомобильной промышленности, в Белоруссии же государству принадлежит значительная доля собственности в этой области. Почему бы эти государственные предприятия не объединить? Это практические вопросы, которые нужно решать конкретно.
— В последнее время вы уделяете много внимания государственным корпорациям. Будут ли они, равно как и национальные проекты, которые при всех их плюсах и минусах все же свидетельствуют об усилении государственного влияния на экономические процессы в России, способствовать углублению интеграционных процессов между нашими странами?
— Конечно, будут. Сейчас ведется много разговоров на тему выработки стратегии экономического развития. Я надеюсь, что в России будет принят закон о стратегическом планировании социально-экономической жизни, будут также созданы государственные структуры, объединенные общими целями и задачами. Когда мы сумеем сформулировать эти цели и задачи, то станет ясно, что решать их сообща более эффективно, чем строить каждой стране отдельную систему реализации приоритетных направлений. Конечно, и у России, и у Белоруссии такие направления должны быть, и они существуют, но есть и общие ориентиры для двух стран, для Союзного государства. Они включают в себя развитие узкотехнологических отраслей промышленности, максимально полное использование имеющейся сырьевой базы, выстраивание общих транспортных коридоров. Координация этих направлений должна осуществляться общей структурой управления.
— Ваш учитель, выдающийся российский ученый академик Дмитрий Львов, предлагал начинать процесс интеграции через разработку согласованной долгосрочной макроэкономической стратегии социально-экономического развития входящих в Союз стран (кроме России и Белоруссии, он видел в нем еще и Украину). А это подразумевает единые цели, скоординированную промышленную, инвестиционную и торговую политику, единую систему управления национальным имуществом. Каждый гражданин нового Союза должен получить равное право на доступ к природно-ресурсному потенциалу наших стран.
— Это один из вариантов союзного строительства.
— Но не выглядит ли он проблемно с учетом нынешней обстановки?
— Общая проблема заключается в том, что в нынешней государственной структуре управления не обеспечивается должный механизм ответственности и прозрачности. Должности чиновников становятся своего рода вотчинами для них. Концепция же национального имущества предполагает общенародный контроль за эффективностью его использования. У нас это звено отсутствует, к сожалению. Необходимо его восполнить. Только тогда можно будет рассчитывать на то, что государственные институты заработают эффективно. Пока такого контроля не будет, проблемы останутся.
Если посмотреть на нашу экономику с точки зрения перспектив развития разных ее составляющих и при этом исходить из глобальных экономических сдвигов, то можно выделить следующие сферы, где мы, россияне и белорусы, можем сообща добиться больших результатов на мировом рынке. Это такие отрасли промышленности, как атомная, аэрокосмическая, авиационная, электротехническая. Сумеем мы эти заделы реализовать — значит, оседлаем новую волну научно-технического прогресса, а это подразумевает развитие различных областей современной науки — от молекулярной биологии до генетики и нанотехнологий. Надо сделать ставку на прорывные направления и сообща их осваивать, используя имеющийся научно-технический потенциал и развивая его на ключевых участках формирования нового технологического уклада, в котором решающую роль будут играть био-, нано- и информационно-коммуникационные технологии.
— Сергей Юрьевич, вы с сожалением говорили о негативной роли властвующих элит и бюрократии, которые тормозят интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Но как добиться того, чтобы определяющим стало не их мнение, а громче зазвучал голос тех, кого Дмитрий Львов называл «Мастерами, опорным слоем нации». Это люди, для которых творчество и созидание являются исходной нормой жизни, а не только и не столько способом извлечения средств существования.
С такими людьми вы, вероятно, встречались — и в Москве, и в российской глубинке. Как объединить этих подвижников, сделать так, чтобы общество прислушалось к ним?
— Я тоже пытаюсь решить эту задачу в качестве сопредседателя Собора славянских народов России, Белоруссии и Украины. Должен сказать, однако, что объединение приверженцев интеграции на уровне общественных организаций и даже творческих союзов в наших условиях без государственной поддержки не является эффективным. Мы, в силу исторических традиций, привыкли, что главным интегратором является государство.
Надо, конечно, приветствовать все формы общественного сотрудничества, но прежде мы должны добиваться от своих государственных органов власти реальных шагов по пути углубления интеграции. Тогда и возникнет удачное сочетание активности государственных структур и содержательной работы людей, которые реализуют потенциал этого совместного сотрудничества.
Гражданское общество не подменяет власть, но оно дает человеку возможность в рамках государственных форм раскрыть свой потенциал, использовать такие формы взаимодействия с другими людьми, которые он считает для себя целесообразными. Слабость или отсутствие гражданского общества на сегодня является препятствием в деле построения современной инновационной экономики в нашей стране. И это не единственная проблема. Мы видим, как многочисленные общественные организации, которые призваны содействовать российско-белорусской интеграции, оказываются практически не работоспособными. Почему? В том числе и потому, что у нас, по существу, нет гражданского общества и его институтов. Нет активного диалога государственных структур с зарождающимися элементами этого общества.
Статья опубликована
Сайт Сергея Глазьева -
–Сергей Юрьевич, насколько реально осуществить намерения ряда стран СНГ, которые после развала Советского Союза решили не примыкать к глобальному мировому проекту, уйти от внешнего управления и нашли в себе силы выдвинуть собственный интеграционный проект в рамках Евразийского экономического сообщества?
— Думаю, что этот проект однозначно реален, более того - ему нет альтернативы. Если мы не сумеем выстроить собственные интеграционные цивилизационные структуры, то Россия и Белоруссия как субъекты мировой экономики и мировой истории просто растворятся, поглощенные волной нынешней либеральной глобализации. Последняя служит средством обеспечения гегемонии ядра западных стран и превращения всего остального мира в источник их сырья и дешевой рабочей силы. Я не преувеличиваю. Достаточно проанализировать высказывания ряда западных лидеров, чтобы убедиться в том, какую незавидную участь уготовили они нашей стране. Ей отводят роль сырьевой периферии мировой экономики. При таком подходе для обслуживания транснациональных корпораций вовсе не требуется цивилизованная общность людей, для этого вообще не нужен народ как целостность, а достаточно лишь иметь наемных рабов.
Некоторые западные лидеры, как бы выдвигая прогнозы, фактически ставят России оптимальные, с их точки зрения, рамки численности населения до 50 миллионов человек. Построение, точнее возобновление в новых исторических условиях нами собственного цивилизационного проекта, - не просто императив будущего успешного развития, без этого никакого развития у нас просто не будет.
— А что будет?
— Колонизация постсоветского экономического пространства агрессивным международным капиталом и стратегами нового мирового порядка.
В рамках собственного цивилизационного проекта мы должны стремиться сохранить общность всех традиционных составных частей русской цивилизации — России, Белоруссии, Украины и Средней Азии. Думаю, что нас связывает не просто общая история, но и общее будущее. Как показывают расчеты, в случае воссоздания единого экономического пространства и принятия образовавшими его странами общей стратегии развития темпы экономического роста этих стран увеличатся в среднем более чем в 1,5 раза. При этом больше всех выиграет Украина (темпы роста поднимутся в 2 раза), в несколько меньшей степени, но все же поправят свои дела Россия и Казахстан.
— 50 лет назад ядром интеграции в Европе стало франко-германское партнерство. А что, на ваш взгляд, может служить ядром такой интеграции на постсоветском пространстве — Союзное государство Белоруссии и России, ЕврАзЭС, Таможенный союз?
— За последние 15 лет такое ядро сложилось. Мы видим последовательную политику России, Белоруссии и Казахстана в направлении интеграции. Одобрен целый пакет соглашений, создается Таможенный союз. Нам нужно быстрее двигаться по пути восстановления в рамках этого ядра единого экономического пространства, придания ему соответствующих правовых форм с тем, чтобы другие государства СНГ имели перед собой положительный практический опыт интеграции и убедились, что вместе развиваться эффективнее, чем врозь. Почему фактор времени здесь играет такую большую роль? Потому что чем дольше будет длиться этот процесс, тем больше появится издержек.
— Сергей Юрьевич, в марте прошлого года вы обратились с письмом к руководителям России, Белоруссии, Украины и Казахстана. В нем убедительно доказывали, что без создания общих органов управления (союзных президента, парламента, кабинета министров, Центрального банка, Верховного суда, Таможенного комитета и т. д.) невозможно сохранение и успешное функционирование единого экономического пространства. Скажите, пожалуйста, что-нибудь изменилось за прошедший год? Какие-то обозначенные вами проблемы начали решаться?
— К сожалению, должен констатировать, что сформировавшиеся на постсоветском пространстве властвующие политические элиты судорожно цепляются за «национальный суверенитет» для обоснования безраздельного господства в своих государствах. Это стремление любой ценой сохранить национальный суверенитет, вполне естественное при обретении государственности, ныне очень сильно тормозит процесс интеграции. Потому что в отсутствие наднациональных органов некому «стягивать» бывшее экономическое пространство в единое целое. Это, как говорится, медицинский факт.
Если нет общего Центрального банка, значит, нет и общего денежного пространства. Если нет единого органа, координирующего торговую политику, нет и Таможенного союза. Без создания наднациональных органов, регулирующих единое экономическое пространство, оно неизбежно распадается на национальные фрагменты. Неприятие многими руководителями постсоветских государств наднациональных органов объясняется вполне прагматичными причинами. Они боятся потерять статусную ренту, которую дает распоряжение национальным суверенитетом. Вот они и держатся за него даже в тех случаях, когда это противоречит интересам экономического развития этих государств.
И не важно, что формирование единого экономического пространства позволяет изменить стратегию развития в позитивном направлении, поднять темпы экономического роста. Национальные элиты не желают «открываться», терять полную монополию на власть. Ведь создание Таможенного союза — это делегирование определенных полномочий, отказ от «суверенного права» самостоятельно управлять таможней. А следовательно, повышение прозрачности в ее работе и ухудшение условий для коррупции. Но что хорошо для экономики, то плохо для чиновников разного ранга, которые благодаря статусной ренте извлекают личную прибыль.
— В своем недавнем интервью для одного украинского издания вы доказали, что при вступлении в ЕЭП и Таможенный союз эта страна потеряет меньше суверенитета, чем при вступлении в Евросоюз…
— Естественно. Украинское руководство во чтобы то ни стало стремится попасть в Евросоюз. А это означает полный отказ ее от суверенитета в торгово-экономической и финансовой областях, поскольку в Евросоюзе существуют жесткие правила в отношении формирования таможенных тарифов, единой валюты, единой торговой политики. По существу, страны, вошедшие в Евросоюз, полностью делегировали последнему свои суверенные права в области макроэкономической политики.
В то же время Таможенный союз и ЕЭП, которые формируются у нас, предполагают делегирование наднациональным органам полномочий исключительно в сфере таможенно-тарифного регулирования. При этом сохраняется суверенитет во всех других областях. Но надо четко понимать: если мы хотим построить единое экономическое пространство, нам надо доверять друг другу, вводить общую валюту, а не цепляться за феодальные мотивы, обосновывая национальные суверенитеты, которые используются в целях обогащения властвующих элит.
«Открывшись» друг другу, сформировав наднациональные органы, мы получим возможность сделать управление более прозрачным, более ответственным, а значит, более эффективным и менее коррумпированным. Таможенный союз с единым тарифом, едиными правилами регулирования внешней торговли и едиными правилами защиты внутреннего рынка станет первым шагом на пути формирования экономического союза с единой стратегией стран-участниц.
— На какой стадии находится сейчас процесс формирования Таможенного союза и ЕврАзЭС, достигнут ли консенсус относительно основных положений?
— Если говорить о позиции политического руководства, глав государств ЕврАзЭС, то консенсус, несомненно, существует. Президенты России, Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана высказываются за создание Таможенного союза. Но дьявол, как говорится, кроется в деталях. При разработке конкретных документов и согласовании их различными ведомствами бюрократия упирается. Потому что ее интересы неразрывно связаны с институтами национального суверенитета.
Сколько я помню, руководители таможенных органов всегда были против Таможенного союза. То же самое касается руководителей центральных банков. Политической воли глав государств пока не хватает для того, чтобы преодолеть сопротивление бюрократии, которая стремится всеми силами выхолостить содержание интеграции и отдалить принятие окончательных решений по созданию наднациональных органов. Их созданию противятся и соответствующие российские ведомства. Чиновники не хотят наднационального контроля, они уже хорошо освоились с исполнением суверенных функций и умело научились извлекать статусную ренту.
Коррупция является главной проблемой для всех наших государств… Неудивительно, что убедить чиновника, паразитирующего на национальном суверенитете, в необходимости отдать свои суверенные функции наднациональному органу, который будет работать под коллективным контролем разных государств, практически невозможно. Поэтому чиновный саботаж в создании наднациональных органов сегодня оказался сильнее.
Процесс создания Таможенного союза берет начало еще с новоогаревских встреч Горбачева в 1991 году, на которых обсуждался вопрос о создании экономического союза. Скоро исполнится 20 лет, как мы топчемся на месте. Дальше двухсторонних соглашений о свободной торговле, которые я, возглавляя Министерство внешних экономических связей РФ, подписывал еще в 1992–1993 годах, мы практически так и не продвинулись…
— Но Россия и Белоруссия, чтобы там ни говорили, продвинулись в интеграционных процессах дальше других стран ЕврАзЭС. Работают Постоянный комитет и Парламентское собрание, формируется союзный бюджет, утверждаются и выполняются, пусть порой и не так, как хотелось бы, союзные программы… Как бы вы охарактеризовали нынешний этап строительства Союзного государства?
— Я считаю, что интеграционные процессы в двухсторонних российско-белорусских отношениях продвинулись достаточно глубоко. Между нашими странами не существует таможенных барьеров и, слава богу, стало меньше барьеров человеческих. Никаких виз, таможенных пошлин, свободные поездки друг к другу, практика прямых отношений между предприятиями… Это существенно помогает развитию сотрудничества. Люди ценят и приветствуют преимущества, которые им дает процесс союзного строительства.
Но, к сожалению, в области наднационального строительства мы пока не преуспели. У нас нет союзных органов прямого регулирования, принимающих на себя полномочия, которые делегируют суверенные государства. Существуют межгосударственные (координирующие) органы, но их решения вступают в силу только после одобрения соответствующих национальных органов.
Несмотря на политическую волю, неоднократно высказанную руководителями и народами наших стран в деле строительства Союзного государства, торможение со стороны бюрократии, не заинтересованной в отказе от монопольных прав на употребление национального суверенитета, приводит к тому, что интеграция идет намного медленнее, чем планировалось на момент подписания Союзного договора.
— Одна из острых проблем, требующих решения, — союзная собственность. Прежде всего, необходимо решить концептуальный вопрос: будет ли эта собственность единой и неделимой или же долевой (в гражданских кодексах Белоруссии и России, кстати, нет такого понятия)? Кто будет ею управлять? Какие это будут предприятия — унитарные или казенные? Как производить оценку собственности, в создание которой обе страны внесли свой вклад? И это не полный перечень нерешенных вопросов…
— Откровенно говоря, я не утруждал бы читателя перечислением данных проблем. По сути, все они носят технический характер. Если бы существовало политическое желание найти юридическую форму для существования совместной собственности, допустим, в газовой промышленности, элетроэнергетике или других отраслях, то осуществить это не составило бы огромного труда. Ведь не помешал же Гражданский кодекс Правительству России провести частичную ренационализацию нефтяной промышленности? Не помешал он и созданию государственных корпораций, банков развития, акционерных интегрированных компаний в наукоемких отраслях промышленности. Было бы желание, а уж в какие формы можно облечь союзную собственность, какими правами ее наделить, за какими хозяйствующими субъектами закрепить, — все эти вопросы решаемые.
Есть сферы деятельности, где необходимость формирования общей собственности, союзных структур выглядит самоочевидной. Это, прежде всего, трубопроводный транспорт и железные дороги. Единое управление ими позволит существенно снизить так называемые трансакционные издержки, связанные с тем, что субъектам хозяйствования приходится заключать разные контракты с различными тарифами, что вносит большую неопределенность. Создание единых транспортных систем, руководимых едиными структурами управления с соответствующим представительством в них российской и белорусской сторон, повысило бы эффективность этих видов транспорта в России и Белоруссии, стало бы важной предпосылкой формирования общего экономического пространства.
Союзная собственность может развить и углубить интеграционные связи между нашими странами, ускорить формирование Союзного государства. Поясню это на конкретных примерах. Скажем, в России создается корпорация нанотехнологий, а в Белоруссии существуют профильные институты, есть предприятия, которые способны работать с этими технологиями. Так почему бы эту работу не вести нам вместе, а результат такой совместной деятельности рассматривать как союзную собственность? Или возьмем кооперационные связи в области машиностроения. В России идет ренационализация автомобильной промышленности, в Белоруссии же государству принадлежит значительная доля собственности в этой области. Почему бы эти государственные предприятия не объединить? Это практические вопросы, которые нужно решать конкретно.
— В последнее время вы уделяете много внимания государственным корпорациям. Будут ли они, равно как и национальные проекты, которые при всех их плюсах и минусах все же свидетельствуют об усилении государственного влияния на экономические процессы в России, способствовать углублению интеграционных процессов между нашими странами?
— Конечно, будут. Сейчас ведется много разговоров на тему выработки стратегии экономического развития. Я надеюсь, что в России будет принят закон о стратегическом планировании социально-экономической жизни, будут также созданы государственные структуры, объединенные общими целями и задачами. Когда мы сумеем сформулировать эти цели и задачи, то станет ясно, что решать их сообща более эффективно, чем строить каждой стране отдельную систему реализации приоритетных направлений. Конечно, и у России, и у Белоруссии такие направления должны быть, и они существуют, но есть и общие ориентиры для двух стран, для Союзного государства. Они включают в себя развитие узкотехнологических отраслей промышленности, максимально полное использование имеющейся сырьевой базы, выстраивание общих транспортных коридоров. Координация этих направлений должна осуществляться общей структурой управления.
— Ваш учитель, выдающийся российский ученый академик Дмитрий Львов, предлагал начинать процесс интеграции через разработку согласованной долгосрочной макроэкономической стратегии социально-экономического развития входящих в Союз стран (кроме России и Белоруссии, он видел в нем еще и Украину). А это подразумевает единые цели, скоординированную промышленную, инвестиционную и торговую политику, единую систему управления национальным имуществом. Каждый гражданин нового Союза должен получить равное право на доступ к природно-ресурсному потенциалу наших стран.
— Это один из вариантов союзного строительства.
— Но не выглядит ли он проблемно с учетом нынешней обстановки?
— Общая проблема заключается в том, что в нынешней государственной структуре управления не обеспечивается должный механизм ответственности и прозрачности. Должности чиновников становятся своего рода вотчинами для них. Концепция же национального имущества предполагает общенародный контроль за эффективностью его использования. У нас это звено отсутствует, к сожалению. Необходимо его восполнить. Только тогда можно будет рассчитывать на то, что государственные институты заработают эффективно. Пока такого контроля не будет, проблемы останутся.
Если посмотреть на нашу экономику с точки зрения перспектив развития разных ее составляющих и при этом исходить из глобальных экономических сдвигов, то можно выделить следующие сферы, где мы, россияне и белорусы, можем сообща добиться больших результатов на мировом рынке. Это такие отрасли промышленности, как атомная, аэрокосмическая, авиационная, электротехническая. Сумеем мы эти заделы реализовать — значит, оседлаем новую волну научно-технического прогресса, а это подразумевает развитие различных областей современной науки — от молекулярной биологии до генетики и нанотехнологий. Надо сделать ставку на прорывные направления и сообща их осваивать, используя имеющийся научно-технический потенциал и развивая его на ключевых участках формирования нового технологического уклада, в котором решающую роль будут играть био-, нано- и информационно-коммуникационные технологии.
— Сергей Юрьевич, вы с сожалением говорили о негативной роли властвующих элит и бюрократии, которые тормозят интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Но как добиться того, чтобы определяющим стало не их мнение, а громче зазвучал голос тех, кого Дмитрий Львов называл «Мастерами, опорным слоем нации». Это люди, для которых творчество и созидание являются исходной нормой жизни, а не только и не столько способом извлечения средств существования.
С такими людьми вы, вероятно, встречались — и в Москве, и в российской глубинке. Как объединить этих подвижников, сделать так, чтобы общество прислушалось к ним?
— Я тоже пытаюсь решить эту задачу в качестве сопредседателя Собора славянских народов России, Белоруссии и Украины. Должен сказать, однако, что объединение приверженцев интеграции на уровне общественных организаций и даже творческих союзов в наших условиях без государственной поддержки не является эффективным. Мы, в силу исторических традиций, привыкли, что главным интегратором является государство.
Надо, конечно, приветствовать все формы общественного сотрудничества, но прежде мы должны добиваться от своих государственных органов власти реальных шагов по пути углубления интеграции. Тогда и возникнет удачное сочетание активности государственных структур и содержательной работы людей, которые реализуют потенциал этого совместного сотрудничества.
Гражданское общество не подменяет власть, но оно дает человеку возможность в рамках государственных форм раскрыть свой потенциал, использовать такие формы взаимодействия с другими людьми, которые он считает для себя целесообразными. Слабость или отсутствие гражданского общества на сегодня является препятствием в деле построения современной инновационной экономики в нашей стране. И это не единственная проблема. Мы видим, как многочисленные общественные организации, которые призваны содействовать российско-белорусской интеграции, оказываются практически не работоспособными. Почему? В том числе и потому, что у нас, по существу, нет гражданского общества и его институтов. Нет активного диалога государственных структур с зарождающимися элементами этого общества.
Статья опубликована
Сайт Сергея Глазьева -