15 декабря исполнилось два года, как Григорий Рапота возглавил Постоянный комитет Союзного государства. Сказать, что время это пролетело легко и незаметно, – значит слукавить. Приняты и уже дают отдачу новые союзные программы, важные подвижки наметились в совместных интеграционных проектах Беларуси и России, под патронатом Союзного государства осуществляются серьезные гуманитарные проекты... Что же нового ждать нам на союзном пространстве в наступающем году? За ответом мы отправились на Старую площадь, прихватив с собой пачку писем от наших читателей, адресованных лично Госсекретарю Союзного государства.

– Григорий Алексеевич, позвольте начать с результатов недавнего социологического опроса, проведенного в России Фондом общественного мнения. Отвечая на вопрос «с какими из перечисленных стран у России сегодня сложились наиболее близкие, дружественные отношения?» (задавался применительно к государствам СНГ и Грузии), 45 процентов россиян назвали Беларусь. Как считаете: тот факт, что у нас создано Союзное государство, как–то повлиял на результат опроса?

– Повлиял. Во–первых, в Союзом государстве делается то, что способствует взаимопониманию, взаимопроникновению и в хозяйственную деятельность, и в культуру, и в науку. Благодаря Союзному государству сегодня многие белорусы живут или работают в России, причем на равных с россиянами правах, и наоборот. Во–вторых, сыграли свою роль и СМИ. У нас действительно в рамках Союзного государства проводится очень много мероприятий с привлечением журналистов с разъяснением сути наших интеграционных процессов и политики обеих стран. И это тоже не могло не отразиться на понимании, ведь в психологии человека есть такая цепочка: знание порождает понимание, а понимание – симпатию. Когда люди друг друга понимают, возникает симпатия. Короче говоря, многие институциональные меры, принимаемые в рамках Союзного государства, несомненно содействуют такого рода настроениям.

– Для вас эта цифра понятна, ожидаема?

– Понятна, ожидаема и приятна. Я не знал точного процента, но саму тенденцию чувствовал. Совершенно ясно, как относятся к белорусам в России: ни от одного человека я не слышал каких–то скептических или отрицательных мнений.

– Неделю назад в Москве прошел Совет Министров Союзного государства — на повестке значилось почти 30 вопросов. Какие–то из них рабочие, но часть – очень важные, определяющие близкую и отдаленную перспективу. Так что нового ждать нам на союзном пространстве в 2014 году?

– Выделил бы две задачи: во–первых, не утратить того, что есть, поддерживать это на хорошем рабочем уровне. Второе – придать этому процессу дополнительное развитие. Это более сложная задача, первая попроще, потому что все, кто так или иначе вовлечены в процесс строительства Союзного государства, в том числе на экспертном уровне, уже знают, что и как надо делать. А вот создать что–то новое – это всегда дается с трудом.

Чего ожидать в наступающем году? Конечно, будем продолжать союзные программы, проводить мероприятия, направленные на сближение людей, на улучшение взаимопонимания. Но будет и нечто новое. Надеюсь, что в следующем году нам наконец удастся сформулировать перспективы развития Союзного государства. Без намеченных перспектив трудно работать. Причем они должны быть конкретно обозначены, четко поставлены, чтобы мы знали, к чему стремиться в разных сферах нашей деятельности – в социальной, экономической, военно–политической... Такая работа уже ведется и, прямо скажем, работа эта непростая. Но, думаю, в конечном итоге мы предложим достойный вариант нашим руководителям. Это лейтмотив нашей деятельности.

Еще есть ряд интересных программ, с которыми мы сейчас работаем, особенно в сфере медицины. Первая – по детской онкологии. Речь идет о разработке новых форм лечения этой страшной болезни.

– Речь о программе, которая стартует в следующем году?

– Да. Кроме того прорабатываются программы в области кардиологии (создания искусственных клапанов), тоже перспективная сфера и крайне востребованная. У российских и белорусских ученых накоплен достаточный потенциал компетентности, чтобы с этой задачей справиться, причем на мировом уровне. Мне кажется, это интересное направление.

Два слова – о работе с прессой. Мы хотим сделать более насыщенной и точечной работу со СМИ. Чем более информированы журналисты, причем не поверхностно, а глубоко информированы, тем интереснее нам с ними взаимодействовать. В итоге тот объем сведений, который представляется нашим читателям, становится более объективным и информативным. Поэтому акцент мы сделаем на специализированные пресс–туры, экспертно–медийные семинары, которые раскрывают существо взаимодействия в разных сферах науки и техники. Это действительно интересно и взаимно полезно, ведь журналистские материалы по итогам этих мероприятий – подсобный, а иногда и основной материал, дающий импульс нашей работе. Потому что на основе заключения экспертов СМИ могут реально оценить перспективы той или иной предлагаемой к реализации программы, ее потребительский выход. Мы, извините, эксплуатируем ваш труд. Вместе с тем скепсис и критика приветствуются!

– Григорий Алексеевич, в июне на сессии Парламентского собрания Союза Беларуси и России вы сами выступили с конструктивной, весьма жесткой критикой процедуры принятия и согласования союзных программ. Даже привели конкретную цифру: иные программы согласовываются в министерствах обеих стран по 4–5 лет. Что–то сдвинулось с мертвой точки?

– Позитивные подвижки есть, но надо понимать, чего мы хотим. Вообще при принятии серьезных решений, особенно в сфере научно–исследовательских и опытно–конструкторских работ, поспешных действий быть не должно. Другое дело, что должны быть написаны регламенты, предусматривающие жесткие временные рамки для проведения экспертных оценок. Сейчас эта процедура никак и никем по времени не ограничена. Сами понимаете, что с одинаковой степенью тщательности можно проводить экспертизу и два года, и полгода: просто в одном случае мы работаем медленно, не торопясь, не особо напрягаясь, а в другом – выдерживаем необходимые сроки. Так вот: хотелось бы установить более жесткие регламенты для экспертных оценок на уровне министерств и ведомств. Мы не призываем к тому, чтобы это были скоропалительные, с голоса принятые решения. Это вторая крайность, в которую очень опасно впасть. Нужны решения продуманные, взвешенные, но чтобы сам процесс их принятия не затягивался. Для нас иногда важен даже отрицательный ответ. Скажем, мы (имею в виду в целом институты Союзного государства, как правило, это министерства, ведомства, научно–исследовательские институты) предлагаем какую–то тему, новую союзную программу. Эксперты должны сказать компетентное «да» или «нет» в разумные сроки, а не тянуть с оценкой. Потому что в союзном бюджете резервируются деньги, и в случае отрицательного заключения мы должны иметь временную возможность перебросить их на другую программу.

– Союзным бюджетом на следующий год предусмотрено финансирование тридцати семи программ и мероприятий. По сути приоритет отдан программам, направленным на содействие модернизации и научно–техническому прогрессу. Сколько же их будет в следующем году? Союзные программы — это визитная карточка Союзного государства. В этом году их было 13.. .

– Союзных программ будет порядка 13–15, Постоянный комитет в силу своих финансовых возможностей за эти рамки выйти не сможет. Помимо этого, за счет использования остатков бюджетных средств прошлых лет постараемся дополнительно профинансировать еще четыре уже начатые союзные программы — по выпуску полупроводников, созданию космических средств зондирования Земли, производству картофеля и топинамбура, а также программу по преодолению последствий Чернобыльской катастрофы.

– Мы заметили, что в бюджете будущего года несколько изменена структура расходов в сторону увеличения социальной составляющей. С вашей подачи?

– Это консолидированное мнение. Скажем так: Постоянный комитет учитывает «пожелания трудящихся», а именно министерств и ведомств – они и задали нам некий вектор движения. Утверждать, что мы просто взяли и вот так волевым порядком увеличили расходы на социальные программы, будет неправильно. Это плод совместной деятельности.

– С социальной составляющей ясно. А можете выделить какую–то конкретную профессиональную группу, на которую будете ориентироваться в будущем году?

– Думаю, это будут молодые школьные учителя истории и военные историки. В 2014 году у нас две большие даты: 70–летие освобождения Беларуси от фашистских захватчиков и 100–летие начала Первой мировой войны.

– Григорий Алексеевич, если вернуться к экономике... Вы не раз говорили о необходимости согласования промышленной политики на едином экономическом пространстве Союзного государства. Упоминались пять пилотных проектов, в числе которых «МАЗ–КАМАЗ», «Интеграл–Российская электроника», «Гродно Азот – «Еврохим»... Есть ли подвижки в этом направлении?

– Это стало одним из основных предметов обсуждения на последней встрече двух премьер–министров. Везде зафиксирован прогресс в переговорах – и в отношении «Интеграл–Российская электроника», и «Планар–Роскосмос», и «МЗКТ–КАМАЗ», и «Гродно Азот – «Еврохим» или иной партнер. По «Гродно Азот» должен пройти соответствующий конкурс, выявится тот партнер, который готов будет инвестировать деньги и стать в итоге совладельцем этого предприятия. Что касается ситуации с МАЗом и КАМАЗом, то здесь постепенно вырисовывается общий подход. Надеюсь, что в первом квартале следующего года у нас появятся уже конкретные результаты.

– Сегодня внимание и россиян, и белорусов приковано к Украине. Вы как считаете, можно ли вести речь о единой политике Союзного государства в отношении подобных ситуаций?

– Речь идет не о единой политике – мы говорим о согласованной внешней политике. И степень этого согласования сегодня очень высока. Главное, что позиция эта четко выдерживается. На встречах всех уровней – и глав государств и правительств, и министров иностранных дел – эта тема обсуждается. Подчеркну: это не единая политика из одного центра, а согласованная политика в рамках Союзного государства..

– Понимая, что прогноз – дело неблагодарное, тем не менее... С точки зрения интеграционных процессов на пространстве СНГ, каким видится вам развитие ситуации в Украине?

– Прогноз – штука серьезная, я к этому слишком ответственно отношусь, чтобы так легко что–то пророчить. Выделю некоторые факторы, которые дают почву для размышлений. Первый фактор это, конечно, степень контролируемости ситуации на Украине самим украинским правительством. Вообще, многое будет зависеть от него. Потому что с российской стороны и со стороны всех участников Таможенного союза многократно говорилось, что мы двери держим открытыми, но выбор будет делать сама Украина. Союзное государство тоже всегда придерживалось такого подхода – мы открыты, мы помогаем друг другу. Вопрос «против кого сегодня дружим?» – это не к нам.

– Но есть еще один непростой вопрос, который мы не можем обойти. Минувший год в отношениях между Россией и Беларусью был непростым – достаточно упомянуть ситуацию вокруг «Уралкалия». Формат Союзного государства предусматривает какую–либо помощь в решении разногласий, возникающих в отношении между двумя нашими странами?

– Что касается институтов Союзного государства, то, конечно, они должны в случае, если есть такой запрос, участвовать в разрешении конфликтных ситуаций. Но только если есть такой запрос. Есть ли у нас механизм разрешения таких ситуаций? Важнее даже не механизм разрешения, а наличие механизма недопущения такого рода решений. Всегда настаивал и сейчас продолжаю настаивать на том, что промышленная политика, ее несогласованность могут приводить к очень серьезным последствиям. Почему мы этот вопрос ставим с такой настойчивостью? Согласованная промышленная политика прописана в наших основополагающих документах. И мы должны этот механизм согласования промышленных политик создавать. Сейчас работа над этим ведется.

– Этот год был весьма содержательным на всякого рода интеграционные инициативы. Интерес к вступлению в Таможенный союз проявили не только бывшие советские республики Кыргызстан и Армения, но даже Турция, Индия и Вьетнам. Соглашение с ТС намерена подписать Европейская ассоциация свободной торговли. Как вы прокомментируете новые интеграционные возможности в краткосрочной и более отдаленной перспективе?

– Если есть взаимное желание наладить какие–то отношения в рамках каких–то структур, то всегда найдется форма для этого, вне зависимости от того, находимся ли мы рядом, имеем или нет общую границу. В конце концов, Греция присоединилась к Европейскому союзу в то время, когда общей границы между ними не было.

Сама по себе тяга к интеграции естественна, особенно в условиях глобализации современного мира. И вместе с тем требуется более четкое упорядочение движения людей, капиталов, товаров. Тогда можно и границы убрать, и таможенный, пограничный контроль. Это общая тенденция. При этом каждый выбирает себе партнеров, которые ему близки по разным причинам, начиная от менталитета, психологии, духовных ценностей, языковой общности и заканчивая экономическими факторами. Существуют кардинальные обстоятельства, которые побуждают вести поиски взаимодействия. Что и происходит сейчас в отношении названных вами стран. Это является свидетельством непреложного факта: Таможенный союз уже стал реальностью международной экономической жизни. В самом начале нашего пути многие гадали, получится ли создать Таможенный союз? Как видите, получилось.

– Григорий Алексеевич, мы сейчас готовим праздничный новогодний номер и путем жесткого отбора выбрали несколько событий и людей, которые за этот год всех нас приятно удивили. Честно скажем, в лидеры рейтинга безоговорочно попало издание с подачи Постоянного комитета Союзного государства и лично вашей – трехтомник уникальных болдинских рукописей А.С.Пушкина. Но почему именно Пушкин? Как эта идея родилась?

– Как всегда случайно. Год назад мы вручали премию Союзного государства поэту Глебу Горбовскому в Санкт–Петербурге в Пушкинском доме. Перед этим для меня устроили небольшую экскурсию по музею, показали хранилище, где находятся рукописи Пушкина. Вскользь упомянули, что издан ряд факсимильных изданий нашего Пушкина благодаря финансовой помощи английского бизнеса. И меня это задело. Думаю: как же так? Англичане проявляют интерес, а мы помалкиваем. Узнали у директора Пушкинского дома, что до сих пор не изданы рукописи уникального болдинского периода. В свое время я работал в Нижнем Новгороде, в Болдино бывал не один раз... С этого и началось. Надо сказать, нас поддержали и белорусская сторона, и российская. Благодаря этой консолидированной позиции мы и вышли на этот результат. Очень рад, что все получилось.

Эти трехтомники мы вручим директорам крупнейших библиотек Беларуси и России. Часть из них уже вручили – на презентацию трехтомника в Санкт–Петербург приехали директора библиотек даже из Сибири! Было интересно наблюдать, с каким трепетом брали они в руки эти книги.

– Год назад на страницах нашего издания Вы высказали мысль о том, что неплохо было бы ввести в российских и белорусских школах урок Союзного государства. В Беларуси это уже кое–где есть: наши репортеры побывали в минской школе N199 на уроке союзной истории. Пятиминутки о Союзном государстве там проводят даже в младших классах. А вот в России пока таких примеров нет. Думаете, появятся?

– Если вы помните, на одной из совместных коллегий министерств образования Беларуси и России министр Дмитрий Ливанов сказал: урок Союзного государства в российских школах будет. Не с 2013–го, так со следующего года. Ждем, надеемся. И возобновим сейчас взаимодействие с Министерством образования РФ по этому вопросу – будем их подталкивать активно к тому, чтобы эта идея реализовалась в России. А в помощь учителям выйдет книга о Союзном государстве. Заявку на ее издание мы на днях утвердили на нашем издательском совете.

– Григорий Алексеевич, мы встречаемся накануне Нового года. По восточному календарю каждый год связан с образом какого–то животного. Если не привязываться к этому календарю, лично вы с каким животным себя ассоциируете?

– Скорее всего, с буйволом – он, как и я, может долго и терпеливо тянуть груз в гору.

– В вашем кабинете все, как всегда, функционально. Никакого намека на приближающийся праздник — даже маленькой елочки нет. А дома тоже елку не ставите?

– Есть у меня елки, и не одна – на даче. Сортов десять, наверное.

– И давно этим увлекаетесь?

– С 1997 года. Так быстро они растут — некоторые деревья уже под 20 метров! Лиственницы есть, но мне больше всех пихта нравится — она точной классической формы: треугольная. Во–первых, пихта считается лучшим рождественским деревом. Во–вторых, у нее ствол гладкий. Не говоря о том, что у пихты иголки двухцветные — снизу серого цвета, а сверху зеленого. И запах очень хороший.

– Григорий Алексеевич, традиционное пожелание читателям нашей газеты...

– Давайте научимся радоваться тому, что есть! О том, что творится у нас в головах, говорил еще профессор Преображенский в «Собачьем сердце». Но солнце восходит, снег падает, лыжи есть, дети растут. Надо всему этому радоваться. Это не значит, что мы люди, не понимающие ситуацию. Конечно, и переживания будут, и стремление что–то изменить, что–то сделать по–другому, на это душевные силы тратятся, иначе не бывает. Но надо при этом радоваться тому, что имеешь. Этого я всем и желаю.

Беларусь сегодня