Специально для «Зеркала Крыма» представители белорусского общественного проекта «Цитадель» философ, политолог Алексей Дзермант и экономист, предприниматель Александр Синкевич объясняют, почему в их стране практически невозможен украинский майдан.

– Как белорусская общественность воспринимает украинские события, начиная от «майдана» и заканчивая военными действиями на Юго-Востоке страны?

Алексей Дзермант:
– Если обратиться к социологическим данным, то очевидно, что большинство белорусов негативно вопринимает украинские события и результаты «майдана», особенно начавшуюся гражданскую войну. Для консервативного сознания белорусских граждан это выглядит неким трагическим сюрреализмом, который сами украинцы для себя и устроили. В этом, кстати, отличие психологических установок белорусов и украинцев, имеющее в основе разное представление об обществе и государстве. Белорусы более склонны к государственному порядку, на Украине же очень сильны анархические тенденции, а государственная власть так и не смогла стать объединяющим и стабилизирующим фактором.

Что касается интеллигенции, то её большая часть, которая не оторвана от реальной жизни белорусского общества и государства, оценивает происходящее на Украине так же, как и большинство соотечественников. А вот незначительная часть интеллигенции, претендующей на звание «национально-сознательной», некоторое время была действительно очень воодушевлена украинским «майданом» в надежде, что «ветер перемен» оттуда затронет и Беларусь. Но последовавшие затем кровавые события в очередной раз перечеркнули эти призрачные надежды, ввергнув наших «национально-сознательных» интеллигентов в состояние полной фрустрации.

– Почему Минск поддержал самопровозглашённую киевскую власть?

Алексей Дзермант:
– Минск признал де-факто всё, что происходило после «майдана»: и присоединение Крыма к России, и наличие новой власти в Киеве. Согласитесь, гораздо более рационально выстраивать отношения с тем, кто реально может хоть что-то контролировать. Для Беларуси это важно в силу весьма значительных экономических связей с Украиной и наличия протяженной общей границы. Кроме того, Минск сохранил канал политической и дипломатической коммуникации с Киевом, что позволило Беларуси иметь определенный ресурс доверия как Украины, так и России для того, чтобы запустить процесс мирного урегулирования, став удобной площадкой для переговоров.

Лично я не вижу тут оснований для противоречий с Москвой. Напомню, что Беларусь была и остаётся надёжным военно-политическим и экономическим союзником России. В то же время, в случае с Украиной самостоятельная позиция Беларуси имеет положительное значение для Москвы. Можно сказать, что в славянской семье Беларусь сыграла роль брата, пытающегося примирить двух других враждующих братьев. Искренне надеюсь, что у нее всё получится.

Обеспокоенность же вызывает то, что слишком много «третьих сил» заинтересованы в продолжении братоубийственной войны. И даже если в Минске удастся договориться о прекращении огня, не факт, что, скажем, власти в Киеве смогут обеспечить выполнение этих договоренностей, поскольку неясно, контролируют ли они полностью украинскую армию и добровольческие формирования? Не возникнет ли у них желания воспользоваться передышкой и снова начать военные действия? Не ясен пока и статус ДНР и ЛНР, что будут представлять собой эти государственные образования в будущем, останутся ли они частями федерализированной Украины или станут непризнанными республиками?

– Что можете отметить по итогам минского саммита «ТС – Украина – ЕС»?

Александр Синкевич:
– На минском саммите впервые официально встретились два крупнейших интеграционных образования Евразии – Евросоюз и Таможенный союз. Фактически, это международное признание ТС как субъекта мировой геополитики. Украина была подана участникам встречи «на горячее». Дело в том, что субъектность Украины в ходе ее 23-летней независимой истории снизилась почти до нуля, и это, наконец, создало серьезные проблемы ее соседям. В частности, в результате украинского кризиса, и Россия, и Евросоюз оказались под жестким прессингом США, возникли угрозы транзиту — наземным перевозкам и трубопроводным поставкам, увеличился риск техногенных катастроф. Поэтому в саммите принимали участие профильные еврокомиссары по внешней политике, транспорту и энергетике. Вообще, встречались те игроки, которые заинтересованы в предсказуемой Украине – а это, прежде всего, ЕС и ТС. Президент Порошенко, как слабая фигура, тоже заинтересован в стабилизации ситуации и укреплении центральной власти в Киеве. Но другие игроки (США, украинские олигархи, полевые командиры) остались за скобками. Работа с ними тоже идёт, но в других форматах.

Минский саммит оставил за бортом переговоров восточноевропейские страны из-за их односторонней и эмоциональной позиции. Роль коммуникатора с Восточной Европой сейчас выполняет официальный Минск: вскоре после саммита глава польского МИДа Радослав Сикорский пригласил белорусского коллегу в Варшаву, чтобы сориентироваться в происходящих событиях. Таким образом, «последняя диктатура Европы» всё больше напоминает если не нейтральную Швейцарию, то Нидерланды периода Первой мировой. Это не только имидж приемлемой переговорной площадки, но и дополнительные гарантии национальной безопасности ввиду принятия мировыми игроками политического и экономического нейтралитета Беларуси. Возможно, с большой исторической дистанции минский саммит будет выглядеть как один из факторов, предотвративших или отсрочивших мировую войну, а также первым шагом на пути к «интеграции интеграций».

– Нет опасений, что после украинской «революции» придет черед Беларуси?

Алексей Дзермант:
– Учитывая настроения белорусского общества, оцениваю вероятность «майдана» как крайне низкую. Предпосылок, приведших к этому Украину: политических интриг финансово-промышленных групп, тотальной коррупции, широко распространённого нигилизма в отношении государственной власти, роста националистических настроений у нас нет.

Предпосылки могут возникать в силу экономических причин, но после введения санкций против России белорусская экономика в рамках общего экономического пространства получила дополнительные возможности для развития и роста.

В самом начале украинских событий от ряда тамошних политиков звучали призывы к переносу «революции» в соседние страны, в том числе, в Беларусь, но реальность похоронила эти безответственные мечты. Сейчас скорее Беларусь является экспортёром порядка на Украину, и уже белорусская сторона думает о «поясе добрососедства», где мы могли бы оказывать помощь с топливом, уборкой и сохранением урожая в приграничных с Беларусью районах Украины, дабы избежать там голода и последствий холодной зимы.

– Одним из важнейших рычагов воздействия со стороны Запада на другие страны являются некоммерческие организации и «грантоедские» СМИ, ведущие подрывную деятельность под видом борьбы за всевозможные права и свободы. Как у вас государство контролирует этот процесс?

Александр Синкевич :
– В Беларуси в 90-е годы были эффективно применены лучшие советские наработки по управлению диссидентским движением. В результате антигосударственные структуры, финансируемые из-за рубежа, были вытеснены в маргинез. Наиболее агрессивные представители деструктивного меньшинства уехали за рубеж, а остальные добровольно ушли в политическое гетто, где занимаются имитацией политической и общественной активности за зарубежные деньги. Можно сказать, государство переложило на иностранные фонды заботу об общественно бесполезной прослойке граждан, исключив их из реальной жизни и заперев в виртуальном интернет-пространстве.

Но в последние годы, с распространением интернета, деструктивные организации получают всё более широкий доступ к аудитории, а адекватных ответов власть пока предложить не может. Используемые технологии блокирования или отключения различных интернет-ресурсов эффективны только в краткосрочных критических ситуациях. С функциями долгосрочного противодействия деструктивной пропаганде государственные структуры традиционно справляются плохо, и многого ожидать от них не следует. Это задача патриотически настроенного гражданского общества, которое должно вырасти само, без чиновничьих кнутов и пряников. Ключ к долгосрочной устойчивости белорусского государства находится в руках не властей, а самого белорусского народа. И в последнее время наблюдаются позитивные сдвиги в этом направлении – вопреки грантовым удобрениям и государственной прополке постепенно сами собой появляются общественные, молодежные, экспертные инициативы.

– Насколько реально, по вашему мнению, в Белоруссии обеспечены права и свободы граждан?

Александр Синкевич:
– Социально-экономическая модель Беларуси ориентирована, прежде всего, на развитие человеческого потенциала, это главный пункт негласного социального контракта между белорусским обществом и властью. Многолетнее лидерство по индексу развития человеческого потенциала среди стран СНГ показывает, что эта задача решается достаточно эффективно. В прошлом году агентство Bloomberg представило рейтинг стран по благополучию среды обитания (параметры – число убийств, ВВП на душу населения, неравенство доходов, уровень коррупции, безработицы, загрязнения воздуха и продолжительности жизни), где Беларусь оказалась благополучнее России, Латвии и Хорватии. По большому счету, сейчас основным вызовом для гражданских прав и свобод в Беларуси является высокий уровень бытовых убийств и массовая алкоголизация и наркоманизация населения.

Что касается свободы слова, собраний, выборов, то они не воспринимаются белорусским обществом как приоритетные, но обеспечиваются властями в рамках закона, соответствующего европейским нормам. Излишняя скурпулезность в соблюдении законов порой оказывается для государства более вредна, чем полезна, поскольку оппозиция успешно применяет тактику мелкого фола для самопиара перед зарубежными спонсорами. В то же время лично я считаю, что полезнее ограничить законом свободу слова некой малочисленной экстремистской группы граждан, чем позволить им потом нарушить право на жизнь и здоровье всех остальных жителей страны, как это произошло на Украине. Поэтому можно только приветствовать, что в августе этого года при Министерстве информации была учреждена комиссия по выявлению экстремизма в информационной продукции.

– Какие преимущества и недостатки вы видите в белорусской социально-экономической модели развития?

Александр Синкевич:
– Белорусская модель – это модернизированный «сборочный цех» СССР с расширенным кругом внешних потребителей и существенной долей частного сектора, где занято 60% населения. Эта модель успешно отработала почти четверть века и даже в условиях мирового кризиса показывает себя весьма достойно на фоне соседей. Главное достижение этой модели – обеспечение социальной справедливости за счет минимизации расслоения общества и формирования широкого среднего класса: по уровню медианного дохода (половина населения получает больше этого показателя, половина – меньше) Беларусь не только обошла страны СНГ, но и занимает четвертое место среди стран Восточной Европы. При этом индекс имущественного неравенства Джини (статистический показатель неравномерности распределения доходов в обществе, заработной платы различных групп населения, – ред.) остается одним из наименьших в мире.

Белорусскую модель часто упрекают в высокой инфляции, периодических девальвациях рубля. Подобная финансовая нестабильность действительно является фактором риска для бизнеса и инвесторов, но эти явления не мешают темпам экономического роста, а также соблюдению высоких социальных стандартов. Кроме того, девальвации являются, по сути, списанием долгов закредитованным предприятиям и гражданам, а количество выигравших от девальвации в 2011 году оказалось в разы больше, чем проигравших.

Настоящей проблемой для белорусской модели является, как ни странно, её официально заявленная цель – повышение благосостояния граждан. Успешно двигаясь в этом направлении, Беларусь уже получила массу болячек потребительского общества, характерных для всех развитых стран. Преодоление этой проблемы вовсе не тривиально, оно требует формулирования спектра высоких целей и перестроения социально-экономической модели на мобилизационный, дисциплинарный режим работы ради их достижения. Одним из первых шагов в этом направлении станет формулирование внятной национальной идеи, о чем недавно заявил Александр Лукашенко.

– Как вы оцениваете морально-нравственный и культурологический уровень развития белорусских граждан, насколько он отличается от других постсоветских обществ?

Алексей Дзермант:
– В сравнении с другими постсоветскими странами белорусское общество представляется мне гораздо более здоровым. В первую очередь, это заслуга государства, которое в своё время взяло курс на сохранение лучшего из советского наследия и искало формы развития, альтернативные либеральному фундаментализму. Именно поэтому у нас не появилась олигархия, а логика «купи-продай» не укоренилась в общественном сознании. Кроме того, государство придерживается социальной ориентации, и это способствует сохранению устойчивых структур, не допуская распространения разрушительных тенденций.

Тем не менее, Беларусь – открытое общество, поэтому многие негативные явления прорастают и у нас. Но это не повод обвинять государство в несостоятельности, это повод более активно действовать конструктивному гражданскому обществу.

Если сравнивать нас с Украиной, то лично мне кажется, что за последние 20 лет там происходила стремительная деградация общественных и государственных структур и, прежде всего, властных элит. Ими были утеряны ценностные ориентиры, результатом чего и стал коллапс украинской государственности.

– Насколько сильны в вашей стране националистические (а возможно, и русофобские) настроения?

Алексей Дзермант:
– Современная белорусская идентичность сформировалась вокруг основополагающих событий – победы в Великой Отечественной войне и послевоенного восстановления, превращения Беларуси в одну из наиболее развитых индустриальных республик СССР. Государственная символика, преемственная с символикой БССР, добрая память о воинском подвиге и сохранение крупной промышленности — то, что отличает Беларусь от других восточноевропейских стран, где идентичность основывается на обычном для этого региона националистическом наборе: языковом пуризме, антисоветизме, русофобии и культе коллаборантов.

В Беларуси тоже есть свои националисты, которые полностью соответствуют этому канону. Однако их влияние на общественную жизнь, тем более на государство, весьма незначительно. Но и у нас на национализме также пытаются играть для раскачивания ситуации. Причём не только на белорусском, но и на русском. Объясню, как это пытаются делать. Например, услышав безответственные заявления какого-нибудь российского деятеля о том, что Беларусь должна войти в состав РФ «шестью областями», трубят об этом и стараются напугать белорусов; давно забытую средневековую битву стремятся представить чуть ли не как цивилизационное противостояние между «европейскими» белорусами и «азиатскими» московитами и т.д. С другой стороны, особо рьяные радетели за «русскость», увидев надписи на белорусском языке на зданиях или в метро, начинают гнать дезинформацию об ущемлении русского языка, о якобы запретах «георгиевских» ленточек, чего никогда не было и нет. То есть имеют место попытки посеять семена недоверия у белорусов к России, а у россиян к Беларуси. Пока это отдельные эпизоды, но тенденция имеет место быть и нарастать.

– Всё-таки, почему настолько внешне похожие Беларусь и Украина абсолютно по-разному прожили последние четверть века, одни – стабильно развивающимся социальным государством, другие – разваливающимся котлом социальных и цивилизационных потрясений?

Александр Синкевич:
– В Украине в 90-е годы власть сохранилась за выродившейся партийно-хозяйственной номенклатурой, которая уже в поздней УССР была представлена несколькими мощными кланами. Все это привело к стремительной олигархизации, деградации государственного управления, заигрыванию с экстремистскими и русофобскими движениями, что закономерно закончилось нынешним крахом страны. Украинцы возненавидели государственное чудовище, которому они сами же позволили родиться и вырасти, а вместе с ним начали уничтожать собственную страну. По выражению Ницше, «кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем».

В Беларуси сначала все шло по похожему сценарию, но в 1994 году белорусский народ избрал малоизвестного контрсистемщика Александра Лукашенко. Показательно, что даже тогда русофобы Шушкевич и Позняк не смогли набрать в сумме и 25% голосов. Можно сказать, что в то время случился первый и последний белорусский «майдан», давший наказ своему избраннику восстановить связи с Россией, запустить остановившуюся экономику, пресечь прихватизацию народной собственности, навести элементарный порядок в стране. В результате нынешняя Беларусь просто не имеет социальной базы для развертывания у себя украинского сценария.

Тем не менее, нельзя исключать возможность заразиться украинским безумием. Чтобы этого избежать, власть и общество должны на корню пресекать разжигание национальной вражды, призывы в ущерб безопасности страны, а также активность иностранной агентуры.

– После всего вышесказанного, как вы оцениваете дальнейшие перспективы евразийской интеграции?

Алексей Дзермант:
– Евразийский союз – проект необходимый, который может и должен укрепить все входящие в него государства. Проект развивается на наших глазах, а времени для этого не так и много, поэтому нужно подходить к его созданию с максимальным вниманием и стратегическим пониманием. Необходимо помнить, что Россия является инициатором и центрообразующим субъектом этого проекта, но при этом другие страны-участницы должны иметь статус настоящих партнёров и союзников, необходимо понимание общей ответственности за судьбу союза, согласование и учёт национальных интересов.

Евразийская интеграция предоставляет большие возможности и перспективы. Беларуси вполне по силам, ввиду накопленного потенциала, играть в Евразийском союзе активную роль, отвечать за развитие и безопасность на его западных рубежах, принять участие в новых проектах освоения Сибири, Арктики, космического пространаства. Геополитический и экономический вес Беларуси будет нарастать и в контексте украинского кризиса. Уверен, Беларусь может и должна сыграть свою созидательную роль в рамках этого проекта.

Зеркало Крыма