Открытый диалог Президента с представителями СМИ, прошедший во Дворце Независимости, стал особым по многим причинам. И по форме. И по содержанию. И по числу участников. И по совершенно уникальной атмосфере. И по продолжительности. Это тот случай, когда, казалось бы, привычное медийное мероприятие выходит на более высокий качественный уровень. Новый формат общения с Президентом журналистам пришелся явно по вкусу. Предложение не только задавать вопросы, но и делиться своими мыслями по той или иной проблеме было принято деловито и с воодушевлением.

Общаясь с журналистами, Президент, в частности, говорил:

Об итогах прошлого года и задачах в нынешнем

– Минувший год был богатым на события: и победы наших спортсменов на Олимпиаде в Сочи, впервые в истории такой результат, и рекордный урожай наших аграриев, также впервые в истории такой урожай, и успешно проведенный чемпионат мира по хоккею, лучший чемпионат мира, как признали наши зарубежные партнеры.

Это был не только Год гостеприимства, но и год памяти, год патриотизма, год 70-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков.

К великому сожалению, ушедший 2014 год отмечен эскалацией международной напряженности, и не только трагическими событиями в Украине, но и во многих точках нашей планеты.

Трагедия братского народа заставила всех нас еще раз задуматься о том, насколько важно, чтобы в стране были мир, спокойствие и порядок.

Украинский конфликт показал, насколько хрупок мир, как легко его разрушить и как трудно потом восстанавливать. Вынужден отметить и ту двойственную роль, которую играют СМИ в этих процессах.

К сожалению, немало ваших коллег оказались сегодня втянутыми не только в информационную, но и в гражданскую войну, разжигают пожар ненависти между народами вместо того, чтобы примирить их, добиваясь взаимопонимания.

Беларусь, Россию, Украину объединяют тесные исторические, культурные, экономические связи. Разорвать их нельзя.

Со своей стороны мы предпринимаем все возможное, чтобы в Украине прекратилось кровопролитие и установился мир путем переговоров, а не военных действий.

Мне хотелось бы, чтобы год 70-летия Великой Победы стал для наших народов напоминанием о том, что только вместе, плечом к плечу мы можем пережить трудные времена, противостоять любым самым страшным угрозам.

С 1 января 2015 года заработал важнейший интеграционный проект – Евразийский экономический союз, к которому Беларусь вместе с партнерами шла на протяжении нескольких лет.

Мы обязаны использовать возможности, которые открываются перед нами в рамках этого интеграционного объединения.

Беларусь будет всемерно содействовать углублению интеграции, созданию равноправного союза без изъятий и ограничений.

В конце прошлого года мы столкнулись с очень серьезными вызовами в экономике, на финансовом рынке. Эта ситуация была обусловлена внешними причинами: война в Украине, падение цен на нефть, санкции Запада против России и ее ответные меры, девальвация национальных валют у наших соседей.

У нас страна открытая, у нас экспортно ориентированная экономика, поэтому такие события отразились и на нас.

Мы постарались, как умеем, действовать быстро, провели определенные мероприятия, о которых вы хорошо знаете, они, наверное, коснулись многих из вас, и попытались обеспечить стабильность на финансовом рынке страны. На данный момент вроде бы получилось. Посмотрим, что будет дальше.

Обеспечение товарами народного потребления нашего внутреннего рынка, хочу подчеркнуть, все это делается спокойно и без всякого надрыва.

Конечно, проблем немало. Наверное, вы не хуже меня это знаете, и с этими проблемами приехали сюда, ко мне.

Есть вопросы к работе экономики, государственного аппарата, агропромышленного, строительного комплексов. Руководство страны, новое Правительство в том числе, занимается решением этих вопросов.

Поэтому, уважаемые участники, поскольку этих проблем немало и вопросов немало, давайте открыто и конструктивно об этом поговорим.

Тем закрытых нет, абсолютно. Я готов ответить на все ваши вопросы. Хочу, чтобы это был открытый диалог, чтобы это не совсем в чистом виде была конференция, чтобы вы, присутствующие здесь, задавая вопросы, могли высказаться на ту или иную тему.

Приглашая вас сегодня к этому открытому разговору-диалогу, я рассчитываю на взаимопонимание и искренность. Это же я вам обещаю в ходе нашей сегодняшней встречи.


О переменах

– Закончилась некая эпоха… Ну, может быть, не эпоха, но какой-то период закончился, а может быть, и не период, а в этой мозаике появились очень яркие новые краски.

Кто бы мог подумать еще год назад или, может, полтора года назад, что наши родные братья столкнутся в кровопролитной войне, где тысячи людей гибнут?! Никто не мог подумать. То есть мир становится более непредсказуемым.

Многие в Беларуси, не знаю, многие или нет, захотели вдруг перемен. Вы знаете, стремление человечества, отдельных обществ и отдельных людей к переменам, это живет у нас в крови. Если бы этого чувства у людей не было, мы бы, наверное, застыли, извините за тавтологию, в застое. Поэтому это естественно. Но я как Глава государства, отвечающий за миллионы людей, не имею права поддаваться подобным эмоциям. Я тоже хотел бы перемен, но всегда задаю себе вопрос (удивить я могу любой моделью): но готовы ли вы переварить эту модель, готово ли общество к тем великим новациям, которые могут предложить политики, в том числе и я? Думаю, что не всегда. При этом я хочу, чтобы вы помнили: моделей не слишком много, мы их знаем, и та модель, которая была у нас с вами и существует, мы отнюдь не отказываемся от этой модели, ее называют социально ориентированной моделью, то есть в центре стоит человек. Мы от нее ни в коем случае не отказываемся. И я от нее не откажусь до конца своего президентства. Мы эту модель нащупали, мы эту модель создали, мы этот путь определили, и по нему надо идти, не шарахаясь, особенно в период кризиса.

Если бы у нас было все спокойно, как в хорошие годы, не было бы кризиса у нашего порога, в том числе военного, все тихо-спокойно – и вдруг народ, почувствовав неудовлетворение, сказал: «Ну как-то надоело с этой моделью жить…» Как в брежневские застойные времена, вот надоело и все, давай перемены… А сейчас прошло несколько десятков лет, что говорят о брежневских временах — что это были лучшие времена Советского Союза.

Я скажу непопулярную вещь, это расхожая фраза, ее публично политики не говорят, я тоже, но это расхожее понимание: наш народ не пережил тех бед, того горя, которые пережили наши соседи и наши братья в бывшем Советском Союзе.

Нас как-то Господь уберег от этой нищеты. Вы напомнили те времена, когда первые президентские выборы состоялись, многие в этом зале помнят, что было с нами и что было у нас: в магазин мы заходили, как в пустыню, – у нас не было ничего поесть (на руках были талончики, которые трудно было обеспечить каким-то товаром). Я это все помню, и вы тоже отчасти помните, кто помоложе – родители вам могут рассказать. И мы как-то вот с тех пор, потихоньку восстанавливали нашу экономику.

Был такой расхожий тезис – «запустить предприятие». Оппозиция все посмеивалась надо мной: «Куда уже дальше «запускать», уже так запущены, что темная ночь…» Но мы их подняли с колен. То, что было, то лучшее, что нам осталось от Советского Союза, от той экономики, мы подняли с колен. Реформаторов было много, которые призывали сделать, как в России, сделать, как в Украине, но теперь-то мы умные, теперь-то многие понимают, что мы ни в коем случае не должны были идти тем путем обвальной приватизации, ибо мы породили бы у нас олигархический капитализм, как его называют, и мы бы имели все последствия этого капитализма. Тогда на это я не пошел. И был в одиночку. Меня били слева и справа, спереди и сзади. Единицы были на моей стороне. Теперь-то вы понимаете, что мы правильно тогда поступили? Мы восстановили предприятия и дали людям работу. То, что они просили. 30 долларов тогда была средняя зарплата.

И мы вот с тех пор потихоньку-потихоньку от этих трудностей уходили и поднимались. Да, не без проблем. И сегодня проблем достаточно. Но они порождены не нами! Это не потому, что я от чего-то отмазываюсь… Нет, я за все отвечаю, но вы прекрасно понимаете, если вы объективны, что нынешнее состояние, да и прошлый кризис, он был внешним, тогда – мировой, сейчас – больше… Мир, кстати, не вышел из кризиса. Да, Америка немножко задышала, Китай более-менее, а все остальное у нас еще не поднялось. И добавился кризис наших соседей, с которыми мы исторически, экономически и финансово связаны. Не успели встать на ноги, как опять обвал… И мы этому подвержены, потому что у нас страна открытая, у нас экспортно ориентированная экономика. Другой нет. У нас нет столько нефти и нет природного газа, других сырьевых ресурсов, чтобы их можно было экспортировать, создать мощную подушку безопасности. У нас экономика такова, что нам везде, в каждом уголке мира, приходится конкурировать. БелАЗы – к счастью, мы 33 процента мирового рынка держим, и это говорит о том, что мы что-то можем. Но остальной рынок занят «Катерпиллерами», «Камацу» и так далее, и они же не хуже наших БелАЗов. И нам приходится где-то понижать цену, а значит, жить беднее, чтобы удерживать рынки, конкурировать и сохранять это предприятие. МАЗы, «Мерседесы», «Ивеко», «Вольво» и так далее, КамАЗ, море автомобилей, и нашему МАЗу приходится конкурировать с ними, для того чтобы продать свою продукцию. Тракторный завод, «Гомсельмаш» – мы что, единственные в мире, которые производят тракторы и сельхозтехнику? Да нет, нам пришлось догонять американцев, немцев по этой продукции, чтобы выйти на какой-то уровень и сохранить коллективы, хотя бы зарплату людям платить. Но они еще и налоги нам платили. Да, они сейчас в тяжелом положении, их надо поддержать. Но я хочу этим показать, что наша экономика постоянно, через дебри, преодолевая эти страшные завалы, в конкуренции защищала себя, чтобы сохраниться.

Закрыть эти предприятия? Пожалуйста, можно новую модель предложить. Избавиться от этого, оставить тех, кто выживет. Ну и что будет, куда пойдут тысячи людей МАЗа, БелАЗа, «Гомсельмаша», других предприятий? Куда они пойдут? Им идти некуда! Поэтому у нас выхода нет, нам надо сохранить трудовые коллективы. А их сохранить можно, только сохранив эти предприятия. А семьи, а дети, а образование и другие направления, здравоохранение, которые у нас в основном бесплатные? Кто будет финансировать?

Некоторые пописывают в средствах массовой информации: нужны структурные реформы, нужны реформы. Скажите: какие реформы нужны? Я же понимаю, на что они намекают… На то, чтобы мы порезали предприятия, раздали, а неэффективные закрыли. Закрыть – ума много не надо. Но надо думать о последствиях всегда.

Поэтому я еще раз подчеркиваю: моделей немного. Мы взяли лучшее из того, что имели. Мы запустили предприятия, они работали, и неплохо работали, и будут работать. Я вам гарантирую – будут работать! Мы вырвемся из этого сложного положения, в которое попала наша экономика.

Нас, видимо, можно покритиковать, что мы недостаточно быстро диверсифицировали наш экспорт. Хотя, когда я стал Президентом, у нас был экспорт 85 с лишним процентов завязан только на одну страну – на Россию. 85 процентов! Сегодня сколько? 42! Мы уже торгуем больше с Западом, чем с Россией. И я вам часто говорил в посланиях к народу, Парламенту о том, что это главнейшая задача – диверсификации экспорта. Она сегодня еще острее встала. Чтобы устойчивым быть, надо опираться на много точек. Нельзя, чтобы была одна опора, тогда система неустойчива. Это во-первых. Во-вторых, если поколеблется один рынок, на который ты ориентируешься, полетит вся экономика и страна обрушится. Поэтому тогда еще, помните вот этот лозунг – «Экспорт, жилье, продовольствие», это был первый лозунг моих первых президентских дней. Скажите, что неактуально сегодня? Мы решили эти проблемы. Мы обеспечили наш народ и вышли примерно на 7 миллиардов экспорта. Кто мог подумать, что тогда, в голодной стране, когда мы не могли накормить свой народ, мы когда-то будем говорить о 7-миллиардном экспорте продуктов питания?! Но все равно это актуальная вещь. Потому что мы можем наращивать экспорт, потому что в России спрос на наше продовольствие очень велик. Поэтому можно наращивать экспорт. Сегодня большой спрос на нашу продукцию в Венесуэле, Китае. Есть очень много продукции, которую мы производим на земле и можем сегодня свободно продавать.

Поэтому первое – нельзя шарахаться в жизни, а особенно если касается махины государства с миллионным населением. Ни в коем случае! Тем более что мы видим причины такого положения.

Второе, повторяю, я могу предложить вам как минимум две очень жесткие и резкие модели, о которых будут говорить во всех уголках мира, но еще раз подчеркиваю: это не от меня зависит, вы их не выдержите. Если вам предложу самую эффективную американскую модель, то завтра улицы будут заполнены боевиками, разными членами «пятой колонны», со всех сторон к нам поедут, будут нас учить, будут нам устраивать «майданы». Но самое главное – люди останутся голодными и без работы. Мы можем этого не выдержать. Поэтому путь «шоковой терапии» для нас неприемлем.

Все зависит, как бы ни банально звучало, от нас самих. Вы свою жизнь создаете. Вы, наверное, забыли, когда нам пришлось девальвировать национальную валюту. Мы ведь не говорили об этом и не собирались это делать в конце прошлого года. Я вам абсолютно честно об этом говорю. И я вам намекнул во второй раз в своей истории: «Ребята, все зависит от вас, все зависит от вас. Если вы сейчас начнете бегать от обменника к обменнику и те несчастные белорусские рубли менять на валюту, то, конечно, мы не будем ждать, пока у нас вообще опустошатся запасы в Национальном банке и у нас не будет золотовалютного резерва. Конечно, вы нас толкнете к тому, население и предприятия в том числе, что мы вынуждены будем в какой-то степени отпустить национальную валюту в свободное плавание». Что пришлось и сделать. Так какие ко мне претензии? Я даже вас тогда, население, об этом не просил, зная, что вы меня не послушаете. И вы поехали…

За прошлый год купили, одна из газет информацию давала из статистики, 60 тысяч автомобилей! Белорусы, которые совсем недавно, помните, завозили со всего мира, вот совсем недавно это было, по 15 автомобилей, а потом россиянам продавали. В данном случае в основном из России вывезли все, что было в Москве, в Питере. Беднота в Беларуси… Не протиснуться на дорогах! Извините, что я так говорю.

Поэтому модель у нас нормальная, ее не надо ломать. Надо просто, выдержав, зная причины тяжелого положения, проводить свой курс, идти своей дорогой.


О Евразийском экономическом союзе

– Мы немало лет шли к этому экономическому объединению.

Сегодня очень много вопросов в экономике, давайте их решать. Экономика останется и будет фундаментом дальнейших наших движений, возможно, и в плане политическом, военно-политическом и так далее.

Евросоюз, начиная от угля и стали, помните, образовывался там 20, 30 лет. А у нас еще и десяти лет нет.

Я всегда на это говорю: «Ладно, но у Евросоюза не было опыта работы в едином Советском Союзе, как у нас было. Мы имели более тесные отношения, и это надо использовать».

Но тем не менее факт остается фактом, что мы это образование создаем. А это огромная база, нормативная база, создаем ее буквально несколько лет. И требовать от нас того, что должны быть решены даже в экономике многие вопросы, нельзя. Хотя есть моменты, которые вообще не должны были присутствовать после подписания этих документов – вот эти войны, как их называете вы в средствах массовой информации – молочные, мясные, конфетные… Но как-то сняли эти противоречия.

Это говорит о том, что путь будет непростым – создание Евразийского экономического союза. Но альтернативы нет. Весь мир сегодня интегрируется. Поэтому нам надо сохранить это единство. И, вы знаете, для нашей десятимиллионной страны иметь примерно 170-миллионный рынок сбыта нашей продукции – это благо. Конечно, есть интересы у России, есть интересы у Казахстана, у них другие экономики, они живут в основном за счет нефти и газа. И они не смогли с этого года ввести свободный доступ к рынкам нефти, газа. Мы подписали этот договор с оговоркой. Суть ее заключается в том, что если договоренности будут соблюдаться, мы будем свято исполнять все, что касается Евразийского экономического союза. Если только не будут соблюдаться договоренности, мы оставляем за собой право вплоть до выхода из этого союза. Поэтому ускориться будет сложно, но мы постоянно предпринимаем в этом направлении наши действия.

Я не хочу перечислять все то, что я предложил своим коллегам, вступая в председательство этого союза. Это не закрытая информация, все прописано, как мы будем действовать в год своего председательства. Поэтому все у нас есть для нормального развития.


Об обновлении Правительства и кадровом резерве

– Ключевые должности в стране – это Премьер-министр, ниже – министр и губернаторы. Это ключевые. В стране есть 12 высших должностных лиц. Люди продвигаются по служебной лестнице, и это нормально, снизу вверх. Косинец в свое время был вице-премьером. У вице-премьера – координирующая роль, но это не центральная фигура. Когда он был вице-премьером, он ушел на одно из важнейших направлений – губернатором стал. Это важнее, пусть никто на меня не обидится. Для меня губернатор – это важнее. Если у губернатора будут нормально идти дела, у нас в стране все будет замечательно. Далее, с должности губернатора, это движение вверх по лестнице, Глава Администрации, высшее должностное лицо в стране. Является ли это движение по возрастающей? Является. И это естественно, это человек опытный, прошедший, протопавший эту жизнь от села и знающий эту жизнь как никто. Хорошо это или плохо для Главы Администрации? Думаю, хорошо. Я исходил из этого. Подлежит ли критике такая моя позиция при назначении Косинца? Вряд ли. Что касается Премьер-министра? Скажу вам откровенно: в любой стране, тем более в нашей, премьер-министры на улице не валяются. Это единицы. Вообще, вот кто может быть премьер-министром, исходя из должности:

а) губернатор,
б) министр,
с) вице-премьер.

Кобяков пришел с предприятия. Он был экономистом, он был заместителем директора по экономическим вопросам, он знает на уровне микроэкономику. Дальше он и послом в России поработал, работал вице-премьером, экономический блок возглавлял аж 10 лет, по-моему. Потом, я скажу откровенно, это был мой сознательный ход, я его направил в Администрацию Президента. И сам себе подумал, если он на этой должности выдержит – значит, он чего-то стоит. Это самая тяжелая должность. Потому что ты у Президента каждый день на виду. Я не буду говорить, как Кобяков там работал, но он выжил. Это большой плюс для человека. Ну и в нашей ситуации, я уже объяснял, экономика, финансы ребром стали, для нас это наиважнейший вопрос. Кого назначать? Конечно, экономиста. Какого? Прошедшего снизу доверху. Поэтому вроде бы мы тут и колоду тасуем, но поскольку есть правило движения снизу вверх по этой иерархической лестнице, и это еще пока никто не отменял, эти люди давно известные, прошли эту лестницу. Министра проще найти. Министр промышленности. У нас масса предприятий. И лучшие руководители предприятия могут быть министрами. Я так и поступил. Я пригласил руководителя одного из хороших предприятий на должность министра промышленности.

Сколько было заключений, сколько проверок, сколько мы перешерстили кадров, выбирая лучших. Существует мнение не столько у нас, сколько в других странах, что какие-то группы по интересам проталкивают своих. В Беларуси это невозможно. У нас может любой протолкнуть своего, но только на уровень Президента. Приди и положи на стол плюсы и минусы, а потом я трем ведомствам поручу перепроверить. Это непростой вопрос кадровый, это главный вопрос, поэтому принимаю решение я сам. Я могу тысячи раз советоваться, спрашивать, задавать вопросы перед назначением, но это мое решение. Поэтому никакого лавирования в плане подписания указов по назначению у Президента.


Об интеграции с Россией

– Структура такова. СНГ, ЕврАзЭС, Союз Беларуси и России – единое государство, которое мы поставили перед собой целью когда-то построить. Глубина интеграции у нас с Россией в рамках нашего проекта Союзного государства гораздо глубже. Вот эти три проекта взаимодополняют друг друга, во-первых. А во-вторых, Союзное государство, проект, это как полигон был, где мы отрабатывали очень многие направления сотрудничества. И сегодня глубина интеграции у нас с Россией гораздо, извините опять за тавтологию, глубже и шире, нежели была в Таможенном союзе, ЕЭП и ныне Евразийском союзе, экономическом союзе. Союз Беларуси и России – это экономический и военно-политический союз. У нас гораздо меньше проблем, и мы гораздо дальше продвинулись в интеграции с Россией, чем в Евразийском экономическом союзе сегодня. Высший Госсовет в Союзе Беларуси и России – это высший орган власти. Я являюсь Председателем в этом Высшем Госсовете.

Примерно 3 марта состоится его заседание, где-то близко к этому, пока я согласовал эту дату. Поэтому не волнуйтесь, все идет путем, никто не хочет отказываться от этого проекта, поскольку он наиболее продвинут и в отношении людей, у нас нет границ. Вы сегодня в Москву едете, они приезжают к нам и никаких препятствий сегодня не испытывают. Даже в человеческих отношениях мы продвинулись далеко, это потерять нельзя.


О минских договоренностях

– Говорят, что мы стали некими миротворцами. Я всегда от этого отпихивался и постоянно об этом говорю. Мы – не миротворцы, мы не напрашивались на эту функцию. Мы никого не собираемся мирить, если нас об этом не просят. Меня попросили. Сделайте что можете. Я исходил прежде всего из эмоций. А потом я говорил и об экономике – до 7 миллиардов товарооборот с Украиной был. С Россией у нас вообще 40 миллиардов товарооборот. Мы – три брата или три сестры. Старший, средний, младший. Я согласен — мы младшие, дольше жить будем. Вот беда, что случилось это все. Конечно, это нас волновало. Конечно, где-то за кулисами мы обсуждали эти проблемы. И с Владимиром Владимировичем, и с Петром Порошенко. Да, не прятали, обсуждали. Не детализировали эти все диалоги. Я им говорил всегда, мы готовы, если вам что-то надо, ДНР, ЛНР, Украина, Россия, если что-то мы можем для вас сделать. Только так я ставил вопрос. Если это возможно с нашей стороны, мы обязательно сделаем, мы ведь не чужие. Во-первых. Во-вторых, мы мало об этом говорим. Это война… Это – война! Она уже не там далеко, она у нас уже, она у нашего порога. Это уже влияет на нас, начиная с того, что несколько десятков тысяч беженцев уже на территории Беларуси, нам приходится спасать своих людей, это ж не чужие люди! Я вынужден реагировать.

Когда я спросил в очередной раз: «Чем мы можем, белорусы, помочь? Где мы можем подставить свое плечо?» И Президент России, и прежде всего Президент Украины Петр Порошенко меня попросили: «Помогите собрать людей. Мы хотели бы, чтобы это в Минске было. Название этой группы, контактная группа, вы знаете. Помогите провести».

Мы сделали все, что они хотели…

Единственное, я хотел бы, чтобы и Европа, которую этот кризис вроде и волнует, но не очень, это не у них, и Соединенные Штаты Америки, которые вообще далеки от этого кризиса, и Россия, которая очень вовлечена в этот кризис, и Беларусь, которая не в стороне и опасность существует очень реальная переноса этих явлений и на территории Беларуси и России, чтобы мы вместе, объединившись, сделали максимум для прекращения войны…

Плохо, что в последний момент отошли от минских договоренностей. Здесь же уже приняты решения, и, если бы они были выполнены, худо-бедно там бы был мир. Пока они не совсем выполняются. И в последние пару недель наметился отход от минских соглашений, насколько я знаю, насколько вовлечен в эти процессы. Появилась информация о новых форматах, нормандские там и прочее. Если хотим все начать с нуля и ничего потом не сделать, можно выдумывать новые форматы. Можно в Астану ехать, никто не против. Астана площадку предлагает. Только вопрос: а чем не подходит минская площадка? Ну какой-то новый формат в Астане. А зачем? Ведь к чему это приведет? Минский формат будет перечеркнут, договоренности, которых достигли в Минске, будут выброшены в помойку. Появится новый формат, придется начинать с нуля, мы знаем, к чему это приведет.

И, самое главное, предлагаемый формат, насколько я знаю, на уровне глав государств. Уже столько было встреч на уровне глав государств, столько заявлений, а на уровне глав государств точки соприкосновения и разделительная линия между силами не определяются, там будут общие политические заявления, их хватает. Просто соберутся, поговорят, разъедутся, и что потом? Новую будете контактную группу создавать? Зачем? Я абсолютно убежден и это знаю, что сегодня Президент Украины настаивает на соблюдении минского формата и тех договоренностей, которые были достигнуты в Минске. Если что-то там — время изменилось, где-токто-то наступал, воевал, обстреливал, эта линия, которая определена в меморандуме минском, изменилась, то эту линию сегодня надо начертить, сесть и определить, как была определена тогда линия. Надо с учетом сегодняшнего дня договориться о линии фронта, скажем так. И когда будет или старая подтверждена линия, которая по меморандуму в протоколах определена, или будет новая начерчена и согласована, от этой линии начнется отвод вооружений. Эту линию надо сегодня уточнить. Это главный вопрос. Где это было сделано? В Минске. Так надо собраться, сесть и еще раз вернуться к этим переговорам, вернувшись к ним, уточнить эту линию и от этой линии отвести войска. И ДНР, и ЛНР, и Украина, и Россия поддерживают этот процесс. И это сегодня можно сделать. Более того, это нужно сделать, потому что затягивание войны ни в чьих интересах. Это надо делать, и минский формат, я почему-то убежден, что он будет востребован буквально в ближайшее время. Другого формата нет, и вредно начинать переформатирование. Потеряем время и ничего не сделаем.


Об обороноспособности

– Мы должны иметь соответствующую армию, исходя из наших возможностей. Мы трижды переформатировали нашу армию. Пришли к тому, что у нас должны быть мобильные, хорошо вооруженные, подготовленные части, которые могли бы появиться сегодня в Бресте, завтра в Витебске – буквально за полночи быть переброшенными. И создаем для этого технику, и создаем для этого вооружение.

Нам надо иметь хорошее оружие, чтобы любой агрессор даже не помышлял воевать против Беларуси. Мы не готовимся к войне, но если, не дай бог, что-то случится, я не хочу, чтобы вы меня прокляли, когда у нас нечем будет воевать. Когда у нас будет оружие и люди будут подготовленные, – никому не захочется с нами воевать. Никогда в Беларуси Майдана не будет. Я пока Президент и у меня достаточно для этого полномочий и сил, чтобы предотвратить братоубийственную бойню. Никому, ни вам, ни мне, Майдан не нужен. Есть отморозки, есть. Ну так на это власть есть, чтобы их нейтрализовать и не допустить стрельбы друг в друга. Воевать внутри нашей Беларуси, мирной, мы этим гордимся, безопасной страны, никому не будет позволено. Вот причина того, что Майдана здесь не будет. Я уже об этом говорил. Что касается некоего российского «нашизма» – успокойтесь. Я вообще не допускаю, не представляю, как русский человек придет в Беларусь воевать. Родной, на свою родную землю. Поэтому надо успокоиться, у нас слишком много проблем, которые надо решать. А если есть некоторые тут умники, которые любят палки в колеса ставить, и у нас так называемые свядомые, и отдельно не то приехавшие, не то долго живущие здесь, считают, что белорусская земля – это часть, ну как они говорят сейчас, русского мира и чуть ли не России… Забудьте.

Беларусь – это суверенное независимое государство, в котором живут порядка 10 миллионов человек и каждый день, как я говорю, переворачивается около двух – двух с половиной миллионов наших гостей. Никто нам претензий не предъявил, бывая здесь. Мы всегда были гостеприимны к любому человеку. Но заставим любого уважать наш суверенитет и независимость. Мы свою землю никому не отдадим. Это моя задача, как она ни трудна и тяжела – я ее решу. Я выполню свою миссию, чего бы это мне ни стоило. И за моей спиной стоят тысячи таких людей вооруженных. Поэтому успокойтесь, живите спокойно, рожайте, растите детей.


О либерализации

– Приватизация, либерализация… Когда мне об этом говорят, я думаю: а что мы еще либерального не сделали в нашей стране, чтобы работали предприятия?

Вот скажите, мы не помогаем какому-то предприятию, в том числе частному? Я не говорю о том, что свобода уже: налоги заплати и только продай свою продукцию. Будем помогать, чтобы только продать продукцию. Продал продукцию, предприятие будет готово заплатить налоги. Частные, государственные – для меня разницы нет. Уже куда больше либерализации! Куда больше поддержки! Если я, допустим, с визитом куда-то вылетаю, у меня летит следом или впереди самолет с руководителями государственных и частных предприятий. И я их за руку свожу там с министрами или еще с кем-то, лоббирую их по-настоящему, чтобы было нормально. Какой уже больше либерализации надо?!

Я хочу, чтобы был в стране порядок. Порядок на основании закона. Произвел – мы не мешаем. Покупаешь сырье для производства – только помогаем. Мы что, для частных предприятий природный газ дороже продаем, чем для госпредприятий? Нет. Всячески помогаем, даже кредитами сейчас. Частным предприятиям. Я вам и другой еще пример приведу. Вы говорите о приватизации. У нас есть «Амкодор». Частное предприятие. Оно приватизировано. Вы что думаете, они там бога за бороду взяли? «Амкодор» процветает? Нет. Поэтому не надо вводить в заблуждение людей, что если мы предприятия раздадим сейчас частникам, приватизируем, то они сегодня будут процветать. Ничего подобного. Кризис ударил по всем предприятиям одинаково.

Мы четверть наших бывших колхозов, совхозов приватизировали. А знаете, сколько мы вернули обратно от этих приватизаторов? Которые сделали еще хуже, чем было в колхозе, совхозе. Не знаете? Поинтересуйтесь.

Вопрос не в либерализации и реструктуризации. Вопрос в другом. Везде надо вкалывать, везде надо выдерживать конкуренцию.


О девальвации и золотовалютных резервах

– Девальвация произошла потому, что не хватало золотовалютных резервов. Но только слепой не видел того, о чем я сказал: обвал российского рубля, война в Украине, девальвация тенге и так далее, и так далее. Это что, не влияет на нашу страну? Конечно, влияет.

Я не говорю о психологии. Это тоже влияет на нашу страну. Вы говорите, вот были времена, когда был экспорт, но ЗВР у нас не было. У нас тогда чуть больше было ЗВР, чем сейчас. Но был хороший экспорт, валюта в страну больше поступала.

А я задам следующий вопрос: «А куда мы эту валюту девали?» Мы ее отправляли модернизировать наши предприятия. Мы здравоохранение полностью перестроили.

То есть валюту, которая поступала, мы могли сложить в золотовалютные резервы. Может, надо было и больше оставить золотовалютных резервов, чем мы оставили.

Мы пошли другим путем. Мы эту валюту, получив, вбросили в сельское хозяйство. 55 миллиардов долларов, может, уже на сегодняшний день больше, мы вложили в модернизацию и спасение сельского хозяйства.

Но многие говорили – деньги закопали.

А я говорю, что сегодня каждый год мы имеем 7 миллиардов экспорта и накормили свою страну. Нам надо было спасти сельское хозяйство, потому что у нас это ресурс, это резерв, это рычаг наш, сельское хозяйство. Здесь мы меньше от других зависим, потому что у нас есть земля.

Второе. Мы направили на модернизацию деревообработки миллиарды долларов. И вот сегодня мне Кобяков докладывает, что наибольший прирост производства и экспорта дали беллесбумпромовские предприятия.

Здравоохранение. Мы десятки миллиардов долларов туда вкинули для того, чтобы больницы привести в порядок и оснастить самым современным оборудованием. 15 лет тому назад никто не мог сказать, что мы будем пересаживать человеку сердце.

Мы создали свой космический аппарат, запустили в космос, тем самым показав, что мы это можем.

Мы строим свою атомную электростанцию. Можно было сэкономить, не брать кредиты, не тратить наши деньги, а положить в кубышку. Но надо и страну развивать.

Поэтому вы можете меня критиковать в этом плане, власти критиковать, вы имеете на это право. Но я живу реальной жизнью и понимаю, что не только завтра люди хотят жить, но хотят жить и сегодня, и должно быть образование, здравоохранение, армия должна быть нормальной, это деньги, безопасность надо обеспечивать.

Поэтому деньги, которые мы тогда получали от экспорта, складывались не в золотовалютные резервы, а больше тратились на спасение и подъем нашей экономики. Поэтому у нас и не сложилось огромных золотовалютных резервов. Так ни одно государство не поступало. Мы пошли этим путем.

Сжигать валюту никому не положено. При ажиотажном спросе мне советовали отпустить курс.

Какой установится, такой установится. Представьте, если бы я его отпустил, как бы сейчас страдали некоторые предприятия, которые зависят от импорта, от доллара зависят. Мы пытались вот эти пики срезать. Где-то получалось, не получалось, нас россияне часто критиковали в этом, а когда сами попали, тот же инструмент используют. Мы не создали огромных золотовалютных резервов. Если бы сельским хозяйством вообще не занимались, 50 миллиардов было бы дополнительно в золотовалютных резервах. Но что бы было с людьми, которые там живут? Что бы было со страной вообще? Это как пример – сельское хозяйство.

А вспомните, какие были наши районные больницы. А вспомните, что было с минским здравоохранением. Мы всю страну подняли в здравоохранении. Минск отстал, в этом году полностью закончим модернизацию поликлиник, больниц в Минске. Я настоял на том, чтобы мы выделили миллионов 70 долларов, чтобы построить центр в Беларуси, где на уровне клетки, на ранней стадии мы могли бы определить злокачественные болезни. Это же недешево стоит, но для меня жизнь человека дороже, чем 70 миллионов. И в этом году мы закончим этот центр.

Да, можно складывать в резервы и сидеть более-менее спокойно, курс будет спокойный, но в стране ничего не будет. Немножко сложнее у нас период. У нас есть сила и даже мощь, если хотите, на наших 10 миллионов, для того чтобы выдержать это. Шевелиться надо. А шевелиться я всех заставлю.


О поддержке России

– Возможна ли какая-то помощь от Российской Федерации по кредитам? Нам не хотелось бы больше брать кредитов. Я имею твердые договоренности с Президентом, Премьер-министром, если уж очень будет тяжело, Россия плечо подставит. Я процитировал Путина. Россия плечо подставит. Почему. Не потому что мы – нахлебники, а потому что, давайте откровенно говорить, наша экономика – сегодня часть российской экономики. Мы потребляем огромное количество их ресурсов, мы покупаем, наверное, на 30 миллиардов долларов ресурсов и прочего у России по импорту.

Мы покупаем у них комплектующие, даем им работу, создаем готовый продукт и половину продаем в Российской Федерации. Это выгодно для России, выгодно. Поэтому надо поддержать, если это будет нужно. Но мне не хотелось бы закредитовываться и дальше.

Возможно, у нас четвертый транш евразэсовский есть, мы можем его получить, и миллионов 500 Россия нам четко пообещала в прошлом году, что они из бюджета могут выделить. Но мы меньше рассчитываем на эти ресурсы и кредиты. В этом году мы должны по долгам выплатить порядка 4 миллиардов долларов, по-моему. Это самый крупный платеж. Сегодня все Правительство, все должностные лица, которые причастны к этому, поехали за рубеж. Нам нужно диверсифицировать рынки сбыта. И уже некоторые привезли контракты. В том числе МТЗ и другие предприятия, кто начал шевелиться. Деньги в мире есть, но эти деньги сегодня не в традиционных для нас странах и центрах, а где-то немножко подальше, в других центрах, поэтому надо искать там. И мои визиты, предстоящие в апреле в десяток, в полтора десятка стран в этом году, – это тоже не что иное, как диверсификация экспорта для того, чтобы получить оттуда валюту. Вот там мы будем искать, а не в кредитах.


Об оценке прошлых решений

– Мне кажется, что мы не совершали каких-то глобальных ошибок… Да, может быть, поступали где-то неправильно, но это потому, что у нас опыта нет такого, у нас не было государства. Мы это все не проходили. Но чтобы мы сделали что-то не так, я когда-то сказал о ядерном оружии, которое было выведено, но это было не мое решение. Я вынужден был принятое решение исполнять. И я прямо и искренне сказал, за что меня критиковали. Если бы это была моя воля, особенно теперь, я никогда бы этого не сделал. Вы, наверное, меня поддерживаете почти 100 процентов. Вы видите, что происходит в мире. У кого сила – тот и прав. А так вроде бы не в личном плане, не в государственном отношении, мне кажется, я не сделал или власть наша, за которую я отвечаю, мы не сделали каких-то серьезных ошибок, чтобы вернуться в прошлое и, оценив прошлое, сделать по-другому.


О проблеме тунеядства

– Меня критиковали журналисты отдельные, что Лукашенко к наркоманам, тунеядцам и еще к каким-то категориям обратился в предвыборный год, он специально пиарится на этом, поднимая эти вопросы. Родные мои! Это не я поднял эти вопросы, в обществе проблема эта бурлит. И я вынужден реагировать на это, я вам скажу, что если бы не было проблемы наркомании, я готов бы был не знаю что сделать, чтоб только избежать этой проблемы или тунеядства, или еще каких-то вопросов. Это никакой не пиар. Это просто реагирование на то, что происходит в обществе.

Я еще не видел окончательный вариант документа. Но я настаивал на том, чтобы очень четко все было просчитано, и здесь никакого льготирования лишнего не будет. Мы постараемся посередине пройти. Инвалиды и прочие, они получат свое, мы их будем поддерживать. Но тот, кто должен работать, тот будет работать, и до 14 лет сидеть дома и говорить, мол, у меня ребенок, я его воспитываю до 14 лет или даже до 7 лет – этого тоже не будет. Но вообще, если этого общество хочет, пожалуйста. Но только надо понимать, что за все то, что недоработает кто-то, платить будем мы, тот, кто работает. И мы постараемся вот здесь пройти очень тонкую эту грань, очень аккуратно пройти. Посередине, поддержав таким образом тех, кого надо поддержать, и заставив работать тех, кто должен работать.


О многовекторности внешней политики

– Мы абсолютно, ни на йоту, не отошли от своего главного принципа во внешней политике – многовекторности. Но опять же, это не моя выдумка. Может быть, я определил эту многовекторность, но я это не выдумал, я исходил опять из той ситуации, в которой мы находимся. Наше геополитическое положение диктует подобную политику. Да, на востоке у нас живет наш старший брат, там живут родные наши люди. Там все переплетено так, что разорвать невозможно.

На западе – Польша, Литва. Мы жили в одном государстве, история это помнит, все это прописано, и не на бересте прописано, а уже в цивилизованных книжках. Это было давно, но мы это помним. Куда денешь эту историю? Куда денешь то, что сегодня Запад высокотехнологичный? С Евросоюзом, с Америкой стремятся сотрудничать все, в том числе Российская Федерация. Можно ли нас упрекать за то, что мы также хотим спокойной жизни на Западе. Может быть, просто потому, что это наши соседи, они от бога. Нельзя другую политику по отношению к ним проводить. У нас цель одна, чтобы был покой и мир на нашей земле. Если только мы начнем бодаться или, не дай бог, воевать с нашими соседями, мира никогда не будет. Пример тому – Украина. Значит, мы правильно определили нашу политику как многовекторную, она исходит из исторических наших предпочтений и корней, она ментальна, психологически свойственна нам. От этого никуда не денешься. Мы – геополитический, географический центр Европы, и нам приходится оглядываться налево, направо.

Мы никогда не были предателями. Если мы брали на себя обязательства, мы свято их выполняли. Я ни на йоту никогда не отошел от того, что обещал. Я не отошел от тех обязательств, которые у нас существуют с Российской Федерацией. Но это не значит, что мы будем, угождая кому-то, воевать с Западом. Кому это надо? Никому. Особенно в этой ситуации, может быть, и той же России придется использовать вот эту аккуратную, спокойную позицию Беларуси в нормализации некоторых процессов. Что, не может быть так? Может. Поэтому мы не шарахаемся. Где вы видели, чтобы я шарахался? Только в средствах массовой информации пишут: а вот там Лукашенко в России трудно, теперь он заигрывает с Западом. Дайте факты, где я заигрываю с Западом. Западники относятся к нам, по большому счету, по многим вопросам нормально. Я говорю министру иностранных дел: ты не отпихивайся, ты бывший Глава Администрации, мой помощник, ты знаешь мою политику, ты знаешь позицию в Беларуси. Мы вместе выстрадали то, что имеем в Беларуси, ты все это знаешь и ты им всегда честно говори, не обещай нереального, как это часто делают политики. Наобещал, завтра забыл, отошел, не помню. Ни в коем случае, говори так, как есть, это рано или поздно будет оценено.

Наши отношения с Россией – это благо для Европы. Мы об этом честно и откровенно говорим. Мы никогда не заигрывали с Западом. Мы никогда не преклонялись перед Западом. Мы никогда на коленях не стояли ни перед кем – ни перед Западом, ни перед Востоком. Это моя принципиальнейшая позиция. И об этом все знают.

Вы знаете, последнее заседание, когда начались запреты, закрыли поставки нашей продукции и так далее, у меня был очень серьезный разговор с Владимиром Владимировичем, мужской разговор. Несмотря на то что мы иногда где-то там спорим, как вы пишете, цапаемся, мы друзья. Мы в глаза друг другу говорим откровенно то, что думаем. Иногда так по-мужски порой. Мы это не выплескиваем в общество. Но у нас очень близкие такие отношения, где мы действительно, как брат брату, можем сказать в глаза. И я ему все, что думал, сказал. И вы же помните мое заявление на пресс-конференции перед всем миром, потом же весь мир это будоражило, потому что было через край… И это все закончилось, когда я Владимиру Владимировичу сказал: «Почему вы меня лично и белорусский народ оскорбляете?» Мы же договорились, что после «Батька-1, 2, 3, 4» никаких личных оскорблений мы допускать в адрес друг друга не можем. Ему привел пример, когда на «Борисов-Арену» приехали украинцы, белорусы некоторые и начали оскорблять Россию и Путина. Мы задержали 37 человек. Это недопустимо, когда в адрес моего друга, главы государства России, которая нас всегда поддерживала, вот такие раздаются возгласы. Это недопустимо! И мы жестко отреагировали на это. Почему вы не реагируете? Я отстаиваю свое государство, свои интересы. И я ни перед кем на колени не стану, пока я Президент. Но как я могу стать на колени, будучи Главой государства? Это значит, я вас всех поставил на колени. Поэтому я везде говорю: на Лукашенко невозможно надавить.


О так называемых политзаключенных

– Я говорю: у нас нет политзаключенных, потому что у нас нет политической статьи в Уголовном кодексе. Это действительно так. Ну хотите вы их называть политзаключенными, ладно, называйте. Это уже привычно, этому даже внимания особого по содержанию не придается, многие так говорят, даже я иногда говорю «политвязни», критикуя вас или в кавычки беря, политзаключенный и так далее. Я никогда их не считал политзаключенными. Я уже сказал когда-то о том, что есть закон, и этот закон для всех. Вы можете оспаривать, правильно туда отправили, неправильно Статкевича, но он там. Сегодня существующее положение такое: все хотят, кроме него, наверное, чтобы он был на свободе.

Есть порядок, по которому бывшие сидельцы сегодня в обществе. И эти сидельцы были более значимыми, чем Статкевич. И я тогда не побоялся пойти на то, чтобы по их просьбе их амнистировать. Я их не считал конкурентами для себя политическими, не считаю и сейчас. Статкевич меньшего калибра человек, и пусть он на меня не обидится. Поэтому не думайте, что я его удерживаю там, чтобы после выборов выпустить. Главное для меня при решении этого вопроса – даже не вопрос написания просьбы о помиловании. Не это главное, хотя по закону это так. Главное, представьте, он находится в тюрьме. Не в тюрьме, а в колонии. Так? Он там где-то работает, не работает, там в этой колонии он не один. Не один. Пусть 800, пусть 500 человек. Скажите, они не хотят быть на свободе? Хотят. Они бы тоже нашли мотивации. Но я почему-то сейчас, подписав указ, амнистирую Статкевича. А почему не Петрова, не Сидорова, не Иванова, который там рядом находится? Почему не его? Как ни странно, меня это больше всего напрягает. Я недавно, возвращаясь к этому вопросу, в очередной раз, услышав со стороны Запада подобное предложение, подумал о том: если бы уже колония обратилась и сказала, что заберите вы этого Статкевича, это камень с сердца. Пусть он идет к вам на свободу, пусть он идет в колхоз, совхоз работать, куда угодно, но только чтобы я не выглядел идиотом перед теми людьми, которые там находятся и которые также хотели бы быть на свободе. Поверьте мне как человеку, вот это для меня главное. Видите ли, осужденные поймут так: а, Лукашенко испугался, видите, его выпустят, потому что он Статкевич, а я вот здесь сижу. Поступив таким образом, я, возможно, полколонии должен амнистировать. А имею ли я на это право и основание, самое главное? Наверное, нет.

Он для меня не политик. У меня есть кадры иностранных агентств, где он повел на штурм, у нас заборов нет вокруг резиденции Президента, Правительства, он повел на штурм людей. У меня есть все записи команд его, у меня есть переговоры, когда ему предлагали: «Иди, в кресло Премьер-министра садись, ломай двери».

И он пошел на этот штурм. Все это есть на видеозаписи. Это же преступление в любом государстве карается еще жестче. Это прошли, это было, поэтому не надо сегодня говорить, что политический заключенный – он совершил преступление. Плохо, хорошо, нет, да, суд принял решение на основании законов. Закон есть закон, его надо выполнять. А если плохое государство, ну что ж, у нас некоторые бывшие сидельцы живут в Америке, в Польше, еще где-то. Не нравится государство, выбирай другое, живи, мы ж не запрещаем. Хочешь жить в этом государстве, это твое государство, я не имею права никого прогонять из этого государства, живите по этим законам, пока они существуют.

Поэтому давайте по-человечески.


О родном языке

– Вопрос «мовы» решен раз и навсегда. Он решен на референдуме белорусского народа. У нас есть два родных государственных языка: русский и белорусский. Эта проблема закрыта, пока Президентом служит Лукашенко. Эта тема закрыта. Повторяю: решение принял белорусский народ, оно утверждено мной и я эту политику провожу. Мы не будем отступать от этой политики. Почему? Главное скажу: русский язык, как и белорусский, – это достояние нашей нации. Наш народ немало внес в копилку русского языка, в эту живую ткань русского языка и выстрадал немало, чтобы наш русский язык был родным. Я считаю его родным языком, подавляющее большинство его считает родным языком, и это то наследство, то богатство, от которого мы отказываться не должны. Это наше богатство. Если в России кто-то напрягается по поводу белорусского языка, я, правда, не знаю, кто, ну, наверное, журналисты отдельные, так это не значит, что руководство России или русский народ, россияне так думают. Они же не напрягаются по поводу того, что в Татарстане или Башкортостане разговаривают на татарском, к примеру, языке, не напрягаются, что чеченцы или ингуши разговаривают на своем языке, поддерживают это. И я поддерживаю белорусский язык. Потому что это то, что нас отличает, к примеру, от русского человека, от россиян, это – признак нации. Мы ведь белорусы, поэтому наряду с русским языком, который мы выстрадали, это наш язык. Мы имеем белорусский язык, который нас отличает, в том числе и от русского человека, как нацию от россиян. Вот что я имел в виду, и мы ни в коем случае не должны загубить белорусский язык, мы должны знать белорусский язык точно так, как русский язык. Это будет величайшее достояние, достижение любого белоруса. У меня малыш растет, я хочу, чтобы он знал белорусский язык точно так, как русский. Дай бог еще английский, мировой язык. Вот чего я хочу, и не думаю, что вы хотите иначе, чтобы ваши дети знали не только белорусскую «мову, на якой вы размаўляеце», но и русский язык. Поэтому я не хочу потерять это богатство, это достояние, это дороже любых кредитов и миллиардов. Если кто-то в России напрягается по поводу некоей мягкой белорусизации, еще чего-то, прекратите. Еще раз говорю. Это проблема решена. Никто, ни один министр, ни один премьер-министр вразрез моих действий не пойдут и действовать вразрез не будут. Потому что подо мной референдум белорусского народа. Мое решение основано на этом референдуме. Я категорически запретил всякое давление по языковому признаку.

Я хочу, чтобы наши люди точно так же знали белорусский, как и русский язык. И если надо, точно так же разговаривали на белорусском языке, я этого хочу. «Пашыраць яго выкарыстоўванне» можно только одним путем: «вы размаўляеце на беларускай мове, каб пашырыць, размаўляйце дома на беларускай мове». Разговаривайте с мужем, дети будут – с детьми разговаривайте дома.

«Не хвалюйцеся, беларускую мову мы не загубiм. Гэта вялiкi наш набытак, вялiкi».

О балансе интересов в ЕАЭС

– Мы только начали работать. Представьте, огромная Россия, и она вынуждена была, как мы и Казахстан, в наднациональный орган отдать определенное количество полномочий. И это количество равно полномочиям Беларуси и Казахстана, одинаково туда передали. И как мне однажды Президент России говорит: «Ты меня пойми, что и у нас, наверное, и у вас, может быть, меньше, чиновники разного уровня привыкли решать эти вопросы, а тут нельзя решать без наднационального органа. Есть желание, у кого-то руки чешутся по-прежнему решать эти вопросы». Очень правильно сказано, в точку сказано.

Нужен какой-то период, чтобы мы притерлись и чтобы мы выработали новые подходы, новые направления, новые структуры, может быть, создали в работе. Допустим, были запреты. Кто ввел эти запреты? К примеру, Россельхознадзор или еще кто-то. Какое ты имел право единолично вводить эти запреты? А как иначе? По согласованию, что ли? Нет. И мы пришли к тому, чтобы мы имели некий общий орган или лабораторию, которая бы давала заключение независимое: вредные – невредные продукты, нормально – ненормально, соответствует стандартам или не соответствует.

Вот сейчас в связи с этими событиями начался этот активный процесс по выработке этих структур, которые должны принимать подобные решения. А не одно государство, как это было раньше. У нас есть и Евразийская комиссия, которую также я критиковал очень жестко за то, что комиссия не решала эти вопросы, требовал, чтобы она вмешалась. Нет еще практики, да и психологии такой нет, чтобы вот тот национальный орган, которому передали определенную сумму полномочий, принимал решения по тем или иным вопросам. Но это болезнь роста. Это детская наша болезнь, потому что мы слишком в этой части еще молоды. И слишком разные интересы у наших государств. Поэтому не выработалась ни психология, ни тем более практика. Мы ее нарабатываем и будем нарабатывать, будем делать все как страна, председательствующая в союзе, чтобы изначально прививать вот эту культуру.


О белорусско-китайском сотрудничестве

– Китай – это вторая экономика в мире. Это первая по экспорту страна, которая сегодня обеспечила фактически многополярность нашей цивилизации. Это очень важно. Я всегда говорил о том, что Китайская Народная Республика – это дружественная нам страна. И что мы гордимся нашими отношениями с такими государствами, как Россия, Китай, Индия, и другими. Это наши друзья, которые всегда нам готовы подставить плечо. Я много мог бы говорить о наших отношениях, но как пример приведу один. В ближайшее время будем еще раз обсуждать Китайско-Белорусский индустриальный парк «Великий камень». Это миллиарды, в которых заинтересован Китай, строительство там предприятий суперсовременных, это миллиарды доходов в нашу страну, и, если мы реализуем этот проект, тогда у нас и проблем не будет – ни в золотовалютном резерве, ни в поддержании курса национальной валюты. Мы вам очень благодарны, когда нам было очень сложно, вы выделили нам до 15 миллиардов долларов кредитов. Нам было сказано: «Берите, реализовывайте программы в Беларуси». И притом под процент, который даже меньше, чем в Российской Федерации. Вы всегда подставляли нам плечо, и мы помним, как бывший руководитель Китая приехал накануне президентских выборов прошлых и прямо заявил, что «в обиду мы Беларусь не дадим, мы поддерживали и будем поддерживать и нынешнего Президента, и Беларусь». Знаете, для меня это было неожиданно, зная, насколько Китай и китайские руководители очень осторожны и осторожно подходят к своим заявлениям, к своим словам. Я это все помню, и наши люди это все помнят. Поэтому я вам благодарен за тот уровень отношений, который у нас сложился.

Мы очень на вас рассчитываем в плане диверсификации нашего экспорта. Мы хотели бы продавать в Китае больше того, что вы покупаете у западных или у других государств. У вас это сотни миллиардов долларов. Если бы мы вышли на продажи белорусских товаров примерно в 5 миллиардов, это был бы верх мечтаний. И мы в этом направлении с Китаем ведем прямой диалог.


Об оптимизации органов госуправления

– Польза, конечно, будет, когда лишних будет чиновников меньше, госслужащих, это всегда на пользу, меньше работу будут искать. Что касается оптимизации, это непрерывный процесс. Жизнь меняется. И не только потому, что у нас сегодня сложности в экономике – это же деньги. И это касается не только госслужащих, военных, милиции и других, касается всех, кто на бюджете. И дело тут не в том, что денег не хватает. А дело в том, знаете такой тезис, что государство должно уходить из экономики. Я против этого тезиса. Государство не должно уходить из экономики. Оно должно уходить из экономики настолько, насколько оно не может там находиться, или если это не нужно. Так вот в своем развитии мы видим, что некоторые функции сегодня государственный аппарат не должен осуществлять. Поэтому мы говорим о диверсификации деятельности государственных аппаратов.


О духе общения

– Помните часть выступления Иосифа Середича, когда он сказал: нам не нужна сейчас конфронтация, никому – ни Президенту, ни оппозиционерам, ни власти, никому. Вот если бы мне до пресс-конференции это сказали, что вот будет дух атмосферы, нашего диалога и что Середич так выскажется, я бы не поверил, а вот это был пик этого настроения. Хватит бодаться друг с другом, хватит. Земля одна, мы на этой земле, другой не будет, сколько мы будем драться? Возьмите эту оппозицию так называемую, я ее называю так, потому что там половина тех, которые ушли от меня, приведя меня к власти, сегодня они ушли и дубасят меня со всех сторон. Какое вы имеете моральное право претендовать на оппозиционность какую-то? Вы что, народ за дураков держите? Я не прав? Поэтому вы знаете, вот не было этих выпадов, была вот эта нормальная заинтересованная атмосфера, и я почувствовал, что не только я, я по должности обязан, но даже оппозиционеры не заинтересованы в том, чтобы идти стенка на стенку. Может, я не совсем правильно это понял? Может быть, не выполнили мое указание пригласить сюда желающих оппозиционных деятелей, журналистов? Я вам честно скажу – я три дня назад пригласил Радькова, Косинца и пресс-секретаря и сказал: первое – это не должна быть пресс-конференция, это должен быть диалог, если люди хотят говорить, журналисты, пусть говорят. Второе – все желающие оппозиционные издания должны быть во Дворце Независимости. Есть, так точно. Я так понимаю, вы это выполнили? Поэтому это было мое жесткое требование, и я, если это так, если здесь действительно есть оппозиционные представители и у нас конструктивный диалог, я только рад этому.

…Давайте будем этот диалог вести. Вы же видите, даже Середич, оппозиционный человек, неглупый человек, мыслящий, и то он говорит: «Хватит, мужики, потому что будет худо потом». Ну, может быть, не вам, но мне-то будет худо. И детям. Как в Украине – 8 тысяч человек, только по общим данным, погибло военнослужащих. А это же молодые люди, это же чьи-то дети!

Поэтому давайте так, за голову возьмемся и сделаем выводы из сегодняшнего общения.

Спасибо вам.

Посольство Беларуси в России