Мы рассматриваем ситуацию в Белоруссии невольно с позиции глобальной, либеральной, западноцентричной диктатуры, под которой мы подписываемся. Все наши эксперты комментируют ситуацию в Белоруссии только с этой точки зрения. Как будто другой не существует.
Вопрос о том, может ли существовать в изоляции национальное государство в эпоху глобальной открытости, глобальных рынков, – это вопрос даже не столько практический, сколько философский.
Если следовать вестфальской системе – модели, которая сложилась в 1648 году в мире по результатам 30-летней войны, то суверенным «актором», то есть деятелем мировой политики, является национальное государство. Следовательно, нет никаких внешних обязательств ни у одного из существующих государств перед каким бы то ни было другим национальным государством ни с точки зрения политики, ни экономики, ни хозяйства, ни религии. В этом был принцип вестфальской системы. Конечно, были войны, альянсы, блоки, но принцип был в том, что юридических прав на контроль над другим государством нет. Глобальный мир строится сейчас через отрицание этого принципа, отрицание суверенитета.
Если придерживаться этого принципа, то Белоруссия может делать все, что угодно. Проводить какие хочет выборы, выбирать хоть на десять сроков своего президента или вообще отказаться от выборов, девальвировать свою валюту на 50% либо наоборот, открыть свои границы или закрыть, поставить таможенный барьер протекционистский или снять все препятствия для иностранных товаров. Это принцип суверенитета. Национальное государство является суверенным, если оно абсолютно де-юре, а не де-факто – с де-факто все сложнее, свободно.
Что утверждает глобализация? Государство де-юре несвободно от других игроков. В первую очередь, экономически. Те государства, у которых нет полностью рыночной прозрачной экономики, выносятся в черный список и подвергаются политическому давлению, репрессиям международного сообщества. Оно несвободно и политически, имея дело с мятежниками на своей собственной территории, как в случае Ирака, Афганистана или Ливии. Если эти мятежники близки по каким-то параметрам глобальному миру, то глобальный мир, не задумываясь, вторгается в это государство для установления собственного порядка.
Мы живем в тот период, когда происходит ликвидация суверенитета. Конец вестфальской системы. Эта система уже в XX веке показала свою юридическую природу – в реальности многие страны были несвободны. Несвободны от сверхдержавы американской, от сверхдержавы СССР. С концом этого двуполярного мира выясняется, что глобализм, в центре которого выступает западный мир, имеет право решать судьбу всех народов. В том числе и Белоруссии.
Вопрос о Белоруссии надо рассматривать с позиции глобализации. Да, Лукашенко настаивает на самостоятельной модели белорусского общества. Этот факт лежит в основе феномена Лукашенко, и надо сказать, что этот курс поддерживается большинством белорусов. Народ, общество, выбирают тот политический курс, который идет вразрез с основными нормативами глобализации. Лукашенко может быть неправ, но может ли быть неправ народ? Глобалисты скажут: да, конечно. Его обманули, ему рассказали неправду. Но это называется диктатура – только планетарная.
Мы рассматриваем ситуацию в Белоруссии невольно с позиции глобальной, либеральной, западноцентричной диктатуры, под которой мы подписываемся. Все наши эксперты комментируют ситуацию в Белоруссии только с этой точки зрения. Как будто другой не существует. Подписывая приговор белорусскому народу – что этот народ ошибается, что мы, глобалисты, знаем лучше, чем этот народ, что он не имеет права на выражение собственной воли и, по сути дела, узакониваем даже манерой анализа дальнейшую оккупацию со стороны натовских войск.
Как российские эксперты произносят слово Белоруссия? Сразу кривая улыбка, ну что, Лукашенко, диктатор. Но откуда это омерзение? Наше сознание уже перешло на сторону глобализации. Когда эти эксперты сталкиваются с вопросом суверенитета России, они точно так же начинают ерничать, так же кривятся губы, они начинают нервничать, ерзать, всем видом объясняя, что говорить о суверенитете в нашем мире просто неприлично. Почему? Потому что западный мир уже победил, и они такие – «голден юден» их в концлагерях называли, – евреи, переходящие на сторону нацистов. Они пытаются отбить себе место надзирателей над своими соплеменниками, своими братьями. Вот кто такие наши российские эксперты, открывающие рот для критики Белоруссии.
Тьма глобализации настолько глубока и плотна, настолько густа, что говорить более детально о ситуации в Белоруссии просто аморально. Пока мы не научимся признавать право общества на самобытность, пока не вернем хотя бы относительную ценность суверенитета, мы не имеем право открывать свой рот, чтобы произносить слово «Белоруссия».
Мне представляется, что в такой ситуации единственно справедливый и морально оправданный политический дискурс – это защита Белоруссии, даже если то, что там происходит, нам не нравится или имеет какие-то недостатки. В данном случае речь идет уже не о Лукашенко или Белоруссии, речь идет о принципе. Когда-то французские интеллектуалы писали у себя на лбу «Мы все – немецкие евреи», они отождествляли себя с жертвой, и это было признаком интеллектуального достоинства. Сегодня модно отождествлять себя с победителями – Рембо, американцами, то есть с надсмотрщиками или с СС, а не с жертвами.
Суверенное государство – это жертва глобализации. Сегодня мы все Лукашенко, мы все Каддафи, мы все Саддам Хусейн. Мы все – представители суверенных и независимых государств, которые бьются до последней капли крови с процессом десуверенизации, колонизации и глобализации.
Неважно, кто хороший, кто плохой. Это моральный выбор. Я выбираю страдающих немецких евреев и те общества, которые отстаивают свою независимость перед лицом глобальной американской империи. Они морально для меня близки, даже если они неправы, даже если среди них есть плохие люди.
Вопрос о том, может ли существовать в изоляции национальное государство в эпоху глобальной открытости, глобальных рынков, – это вопрос даже не столько практический, сколько философский.
Если следовать вестфальской системе – модели, которая сложилась в 1648 году в мире по результатам 30-летней войны, то суверенным «актором», то есть деятелем мировой политики, является национальное государство. Следовательно, нет никаких внешних обязательств ни у одного из существующих государств перед каким бы то ни было другим национальным государством ни с точки зрения политики, ни экономики, ни хозяйства, ни религии. В этом был принцип вестфальской системы. Конечно, были войны, альянсы, блоки, но принцип был в том, что юридических прав на контроль над другим государством нет. Глобальный мир строится сейчас через отрицание этого принципа, отрицание суверенитета.
Если придерживаться этого принципа, то Белоруссия может делать все, что угодно. Проводить какие хочет выборы, выбирать хоть на десять сроков своего президента или вообще отказаться от выборов, девальвировать свою валюту на 50% либо наоборот, открыть свои границы или закрыть, поставить таможенный барьер протекционистский или снять все препятствия для иностранных товаров. Это принцип суверенитета. Национальное государство является суверенным, если оно абсолютно де-юре, а не де-факто – с де-факто все сложнее, свободно.
Что утверждает глобализация? Государство де-юре несвободно от других игроков. В первую очередь, экономически. Те государства, у которых нет полностью рыночной прозрачной экономики, выносятся в черный список и подвергаются политическому давлению, репрессиям международного сообщества. Оно несвободно и политически, имея дело с мятежниками на своей собственной территории, как в случае Ирака, Афганистана или Ливии. Если эти мятежники близки по каким-то параметрам глобальному миру, то глобальный мир, не задумываясь, вторгается в это государство для установления собственного порядка.
Мы живем в тот период, когда происходит ликвидация суверенитета. Конец вестфальской системы. Эта система уже в XX веке показала свою юридическую природу – в реальности многие страны были несвободны. Несвободны от сверхдержавы американской, от сверхдержавы СССР. С концом этого двуполярного мира выясняется, что глобализм, в центре которого выступает западный мир, имеет право решать судьбу всех народов. В том числе и Белоруссии.
Вопрос о Белоруссии надо рассматривать с позиции глобализации. Да, Лукашенко настаивает на самостоятельной модели белорусского общества. Этот факт лежит в основе феномена Лукашенко, и надо сказать, что этот курс поддерживается большинством белорусов. Народ, общество, выбирают тот политический курс, который идет вразрез с основными нормативами глобализации. Лукашенко может быть неправ, но может ли быть неправ народ? Глобалисты скажут: да, конечно. Его обманули, ему рассказали неправду. Но это называется диктатура – только планетарная.
Мы рассматриваем ситуацию в Белоруссии невольно с позиции глобальной, либеральной, западноцентричной диктатуры, под которой мы подписываемся. Все наши эксперты комментируют ситуацию в Белоруссии только с этой точки зрения. Как будто другой не существует. Подписывая приговор белорусскому народу – что этот народ ошибается, что мы, глобалисты, знаем лучше, чем этот народ, что он не имеет права на выражение собственной воли и, по сути дела, узакониваем даже манерой анализа дальнейшую оккупацию со стороны натовских войск.
Как российские эксперты произносят слово Белоруссия? Сразу кривая улыбка, ну что, Лукашенко, диктатор. Но откуда это омерзение? Наше сознание уже перешло на сторону глобализации. Когда эти эксперты сталкиваются с вопросом суверенитета России, они точно так же начинают ерничать, так же кривятся губы, они начинают нервничать, ерзать, всем видом объясняя, что говорить о суверенитете в нашем мире просто неприлично. Почему? Потому что западный мир уже победил, и они такие – «голден юден» их в концлагерях называли, – евреи, переходящие на сторону нацистов. Они пытаются отбить себе место надзирателей над своими соплеменниками, своими братьями. Вот кто такие наши российские эксперты, открывающие рот для критики Белоруссии.
Тьма глобализации настолько глубока и плотна, настолько густа, что говорить более детально о ситуации в Белоруссии просто аморально. Пока мы не научимся признавать право общества на самобытность, пока не вернем хотя бы относительную ценность суверенитета, мы не имеем право открывать свой рот, чтобы произносить слово «Белоруссия».
Мне представляется, что в такой ситуации единственно справедливый и морально оправданный политический дискурс – это защита Белоруссии, даже если то, что там происходит, нам не нравится или имеет какие-то недостатки. В данном случае речь идет уже не о Лукашенко или Белоруссии, речь идет о принципе. Когда-то французские интеллектуалы писали у себя на лбу «Мы все – немецкие евреи», они отождествляли себя с жертвой, и это было признаком интеллектуального достоинства. Сегодня модно отождествлять себя с победителями – Рембо, американцами, то есть с надсмотрщиками или с СС, а не с жертвами.
Суверенное государство – это жертва глобализации. Сегодня мы все Лукашенко, мы все Каддафи, мы все Саддам Хусейн. Мы все – представители суверенных и независимых государств, которые бьются до последней капли крови с процессом десуверенизации, колонизации и глобализации.
Неважно, кто хороший, кто плохой. Это моральный выбор. Я выбираю страдающих немецких евреев и те общества, которые отстаивают свою независимость перед лицом глобальной американской империи. Они морально для меня близки, даже если они неправы, даже если среди них есть плохие люди.