Когда без малого месяц назад президент России неожиданно порекомендовал восставшим на Юго-Востоке Украины отложить референдумы о независимости, это вызвало неоднозначную реакцию. Многие опасались и предупреждали (в том числе, и я – см. мою статью от 8 мая «Предложение перенести референдум – маневр или…?»   ), что: «…если есть окно возможностей, то оно чрезвычайно узкое – ровно до 25 мая. Как только у Украины появится формально законный президент, давление на юго-восток Украины будет совершенно иное. И тогда из-под него будет или вообще уже не вырваться, или несопоставимо бОльшей кровью».

События последних дней, а также заявления победителя на прошедших украинских выборах подтвердили эти опасения. При неприкрытой поддержке США и ЕС, киевские власти демонстрируют решимость подавить сопротивление Юго-Востока – и все больше людей погибает в этой нашей новой гражданской войне. В войне пока явно неравной. На одной стороне – теперь законные власти международно признанного государства Украины, а также «мировое сообщество» во главе с США и ЕС. На стороне другой – только сами жители Юго-Востока Украины и плюс добровольцы из России. И все. Окно легальных возможностей оказать нашим сражающимся соотечественникам масштабную помощь закрыто. Время упущено. Россия – как государство – ограничивается бесплодными воззваниями к «мировому сообществу».

Значит, правы были те, кто – после предложения президента России восставшим на Украине против тогдашней беззаконной хунты перенести референдумы – утверждал, что Кремль просто «сливает» протест на Украине?

Но, допустим, в тактике Кремля просто иная последовательность действий: сначала заручиться долгосрочными экономическими соглашениями с Китаем (условия соглашений, вынужденно выбранный момент для их фиксации, а также совершенно неуместная «коммерческая тайна» - вопросы отдельные), сначала затвердить Евразийское экономическое сообщество (соответствующий договор только что, как известно, подписан), а уже после этого перейти к более решительным действиям по поддержке наших на Украине. Допустим, что так, но необходимо трезво осознавать: более или менее легальных возможностей для вмешательства теперь у России меньше, чем еще всего неделю назад.

Почему же Кремль выбирает именно такую тактику, апеллируя применительно к Украине более к уже давно растоптанному нашими оппонентами международному праву, нежели к безусловному праву людей на жизнь и безопасность, на национальную и культурную идентичность, на право объединяться и строить свою жизнь совместно с теми, кто им исторически и культурно близок и дорог?

Вариантов ответов и версий множество: от все еще сохраняющейся личной зависимости совокупной управляющей «элиты» нашей страны от Запада до фактической элементарной слабости государства – искреннего и обоснованного испуга властей перед угрозами санкций со стороны Запада в отношении не только персоналий, но и целых отраслей российской экономики. При этом, если в отношении первого мотива на протяжении последнего времени, надо признать, осуществлялись некоторые действия, призванные ограничить порочную зависимость страны от Запада (призывы к российскому олигархату переводить зарубежные активы в Россию, запреты на счета в западных банках для госслужащих и т.п.), то в отношении мотива второго, по большому счету, все еще «конь не валялся». Фактический экономический курс российских властей остается все тем же вульгарно-либеральным. А, значит, сохраняющим жесткую зависимость экономики страны от внешних сил. Что далеко ходить – всего два примера.

Пример первый. В условиях, когда Запад только и занят вопросом о том, какие бы еще экономические санкции наложить на Россию (никак не предусмотренные Уставом ВТО), вплоть до рассматриваемого варианта полного отказа ЕС от закупок российского газа, российские власти так и остаются «святее Папы Римского» в своей приверженности нормам и правилам ВТО. О необходимости разрыва с этой организацией и соответствующими кабальными для нас правилами, нормами и условиями (без чего ни о каком национальном машиностроении, а значит и о долгосрочной эффективности оборонного комплекса не может быть и речи) даже вопрос так до сих пор и не ставится.

Пример второй. Мало того, что «реформированием» РАН отечественная наука самым недвусмысленным образом поставлена на путь уничтожения, так еще и в системе критериев оценки научных результатов и достижений сохраняется совершенно абсурдная в сложившейся конфронтационной ситуации ориентация исключительно на мнение … противника. Соответственно, по той системе критериев оценки научных результатов, которая в России действует (в том числе, в науках об экономике и организации общества!) и пока никак не предполагается к отмене, «научная эффективность» советника президента академика РАН Сергея Глазьева оказывается в полтора десятка раз ниже, чем у ныне беглого Сергея Гуриева.

Отчего же такая непоследовательность? Может быть, нашему президенту и по вопросу о Крыме и, шире, Украине, а также по ЕвразЭС надо было прислушиваться не к своему советнику Глазьеву, а к беглому Гуриеву? А лучше вообще – сразу и прямо к Госдепу США?

То есть, налицо парадоксальная ситуация, не замечать которую уже не может ни один более или менее добросовестный эксперт. Совершенно непримиримое противоречие между попытками проведения российскими властями более или менее самостоятельной внешней политики государства и сохранением критической зависимости от Запада и выстроенных Западом международных институтов в политике внутренней экономической. И если верно, что в норме внешняя политика всякого государства есть продолжение его политики внутренней, то как не заметить все еще фактического отсутствия в России той жизненно нам всем необходимой политики масштабной экономической мобилизации, продолжением которой только и может быть, например, воссоединение Крыма с Россией?

Но у всякого противоречия должно быть какое-то объяснение. В данном случае, не исключено, оно кроется в мировоззрении главы нашего государства и его ближайшего окружения. Этим людям явно не чуждо понятие «справедливости» – применительно к глобальным международным проблемам, а также к их собственной роли на международной арене – справедливее, чтобы эта роль была выше и соответствовала бы, как минимум, масштабам управляемой ими страны. Но это же понятие им явно чуждо применительно к своей стране, к ее внутренней организации, к общественным и экономическим отношениям. Признание изначально вопиющей несправедливости проведенной два десятка лет назад на крови ельцинского переворота приватизации основных стратегических ресурсов страны никак не ведет, с их точки зрения, к необходимости ни восстановления тем или иным способом справедливости в распределении национального дохода, ни изгнания, наконец, с вершин политической и экономической власти тех, кто организовывал разграбление страны и лично наживался на нем.

Но какая может быть общественно ориентированная экономическая мобилизация под руководством тех, кто способен к деятельности, по большому счету, исключительно паразитической?

И здесь невольно обращаешь внимание на характер последовательности украинских восстаний, а также, не исключено, на одну из истинных причин возникшей, в конце концов, относительной лояльности Кремля новым киевским властям.

На первом этапе народ на Майдан собирали под лозунгами анти-олигархическими, да и весь «европейский путь», вся «евроинтеграция» подавались как путь в цивилизацию, альтернативную господству и произволу олигархии. Но с этим, понятно, покончено: и губернаторами украинских областей сразу после проведенного при явной западной поддержке переворота расставили тех же олигархов, да и новым президентом Украины провели того же олигарха.

А вот в Донецкой и Луганской областях процессы развиваются пока противоположные тому, чем завершился киевский переворот. Тем более, что тамошние олигархи, видимо, договорились с киевскими коллегами и попытались вернуть подконтрольные им территории под Киев. Революции на Юго-Востоке Украины на нынешнем этапе носят характер, в том числе, уже и анти-олигархический. Но может ли, в этом случае, наш (российский) недвусмысленно олигархический режим быть последовательным сторонником, партнером и защитником этих революций?

Для чего я об этом говорю?

Вовсе не для того, чтобы раз и навсегда «пригвоздить» нашу нынешнюю власть. И, тем более, вовсе не для того, чтобы вставить ей «палки в колеса» в случае, если во всем происходящем есть и элемент сложного балансирования, выбора тактики для, в конце концов, оказания эффективной помощи нашим соотечественникам, ведущим сейчас неравную борьбу.

Был период активных действий наших властей в недвусмысленно выявившейся для всех ситуации глобального конфликта с Западом (вплоть до момента воссоединения с Россией Крыма), когда с моей точки зрения, был необходим общенациональный консенсус и поддержка действий властей. И тогда многие такие, как я, накладывали на себя некоторое добровольное самоограничение в критике власти – с тем, чтобы не помешать, буквально, не подтолкнуть под руку. Но, похоже, этот период заканчивается.

Необходимо трезвое осознание и публичное озвучивание нашего понимания противоречивости ситуации, интересов и действий наших властей. Необходимо, конечно, не бесплодное противопоставление себя этой власти по мелким тактическим вопросам, но развитие общественного давления на власть.

Крым – прекрасно, но он один не может и не должен стать индульгенцией, мандатом на дальнейшее бездействие. В том числе, на бездействие в части внутренней экономической политики.

Если власть не хочет, чтобы все ее нынешние пафосные «начинания» (вроде создания собственной внутренней платежной системы, хотя и здесь, похоже, уже идут на попятную…) не стали в ближайшем будущем ей же серьезным обвинением – в том, что она не дела своевременно на протяжении прежних без малого полутора десятков лет, то, очевидно, нужны не просто констатации и инициативы, но существенно более решительные действия. В том числе, в части кадрового обновления.

Тем более, в условиях стремительно развивающейся гражданской войны, которую мы никак не можем считать «чужой».

Свободная пресса