День 25 марта остается противоречивой вехой нашей истории. Есть повод для праздника или же нет – основной контекст тех споров, которые разворачиваются вокруг этой даты.

При этом зачастую сами события просто отходят на второй план. Так что же произошло 25 марта 1918 года? Кто и как голосовал за Третью Уставную грамоту БНР? И насколько легитимным было это решение?

Подсчитаем голоса

Поздним вечером 24 марта 1918 года в Минске в помещении по улице Серпуховская, 9 собрались члены Рады БНР, созданной всего за пару недель до этого. Сколько же их было? Принято считать, что 71 – такая цифра обозначена в статуте Рады, утвержденном 19 марта. В это число входили 27 членов Совета Всебелорусского съезда, 9 представителей белорусских провинциальных рад, 10 человек от городского самоуправления, 10 представителей земства, национальным меньшинствам отводилось 15 мест (7 евреям, 4 полякам, 2 великороссам и по 1 украинцам и литовцам).

Но хорошо известно, что представительные собрания практически никогда не заседают в полном составе. Еще труднее это было сделать в революционном 1918 году, к тому же в условиях немецкой оккупации.

Сохранился единственный поименный список членов Рады БНР, содержащий 80 фамилий. Он датирован концом апреля 1918 года. В марте Рада была не столь многочисленной. В ее состав еще не входили члены Минского белорусского представительства, отсутствовали делегаты от кооперативов, армейских подразделений, православного духовенства. Кстати, неполным было и представительство местных рад. В поименном списке всего один «регионал» – А. Овсяник из Бобруйска. Но он попал в состав Рады лишь 29 марта.

Переговоры о вхождении поляков только велись. В Раду был включен только один их представитель – социалист А. Пристор. От великороссов был выдвинут эсер Белкинд. Но не вполне понятно, присутствовал ли он, как и украинец Новохацкий и литовец Мачулис, на историческом заседании 24-25 марта.

Особо следует подчеркнуть, что на заседание 24 марта прибыли 4 представителя Виленской белорусской рады, не входившие в первоначальный состав Рады БНР.

Земская группа была представлена 9 делегатами.

Совет Всебелорусского съезда также собрался не полностью, так как А. Цвикевич и С. Рак-Михайловский еще не вернулись из-за линии фронта, которую они перешли для участия в мирных переговорах в Бресте. Таким образом, наличный состав Рады БНР 24 марта не мог превышать 57-59 человек.

Кто за?

Современные белорусские историки в своих работах приводят такие данные голосования по вопросу о принятии III Уставной грамоты, провозглашавшей независимость БНР: за – 40, против – 22, воздержалось – 9. Эти цифры получили широкое распространение. Однако с ними нельзя согласиться, поскольку, как мы выяснили, состав Рады был неполным.

Протокол заседания позволяет сделать выводы о позициях фракций по вопросу о независимости.

Само предложение провозгласить независимость было внесено членом фракции Белорусской социалистической громады (БСГ) А. Смоличем. Его тут же поддержала «Рада съезда», состоявшая, в основном, из его же однопартийцев, и виленские делегаты.

Члены так называемой «городской группы» (представители городского самоуправления) предложили компромиссную резолюцию, согласно которой аннулировался Брестский мирный договор, но она была отвергнута большинством голосов. Городская и земская группа, члены Бунда консолидированно высказались против декларации о независимости, при этом земцы покинули заседание.

Еврейские социалисты и эсеры воздержались от голосования. Однако свидетельство о позиции эсеров вступает в противоречие с другими данными протокола. Эсеры входили в состав земской группы, а ее резко отрицательное отношение к акту о независимости не подлежит сомнению. Эсер И. Мокреев входил в «Раду съезда», следовательно, позиция и этой группы не была единой.

Представитель «виленской делегации» А. Луцкевич утверждал, что имела место «борьба громадовцев с российско-польской группой земцев». Н. Недасек (А. Адамович) позже писал, что против провозглашения независимости БНР высказывались исключительно «российские кадеты и эсеры», в то время как и еврейские и польские социалисты якобы поддержали акт провозглашения независимости. Эту информацию уточняет М. Кравцов (Костевич), непосредственный участник заседания. Он подчеркивает, что Рада раскололась по этническому принципу: «прадстаўнікі земстваў і гарадоў на чале з Ярашэвічам і Злобіным і прадстаўнікі жыдоў (за выняткам аднаго), выказваючыся проці, напіралі галоўным чынам на тое, што Рада Рэспублікі ня можа проклямаваць незалежнасьці Беларусі, бо гэтым яна нарушыць волю разагнанага бальшэвікамі Усебеларускага Зьезду, у адным з пунктаў рэзалюцыі якога гаварылася ясна “о неотторжимости Белоруссии от Российской Федеративной Демократической Республики”». Вероятно, в поддержку независимости могли высказаться литовец и украинец, если они присутствовали на заседании.

Получаются следующие итоги голосования: 29 или 31 «за», 21 «против», 7 воздержались. 25 марта решение о провозглашении независимости было оформлено в виде III Уставной грамоты.

И вновь о легитимности

Воспоминания М. Кравцова свидетельствуют о том, что уже на самом заседании Рады были сомнения в легитимности принятия III Уставной грамоты.

Очевидно, подобные сомнения привели к тому, что народные секретари БНР должны были подписать присягу под принятым документом следующего содержания: «Гэтую Устаўную грамату Рады Беларускай Народнай Рэспублікі прыймаем і падпісамі абецаем споўняць усе варункі, якія гэты акт патрабуе, і праводзіць іх у жыццё». Однако под этим документом стоят подписи только 10 членов «правительства» БНР. Эсеры И. Мокреев, Белкинд, П. Злобин, В. Редько, еврейский социалист М. Гутман отказались подписать присягу.

Полагают, что распад структур БНР произошел после отправки знаменитой «благодарственной телеграммы» кайзеру Вильгельму II 25 апреля 1918 года. На самом деле, полномасштабный кризис начался месяцем ранее. И поводом стало именно решение, принятое 25 марта. Через четыре дня члены Рады, представлявшие земское и городское самоуправление, внесли компромиссное предложение о «желательности федерирования с Великороссией, Украиной и Литвой». Однако Рада БНР, заседавшая под председательством И. Воронко, отказалась даже ставить этот вопрос в повестку дня. Данный шаг означал разрыв с крупнейшими партиями, действовавшми на территории Беларуси и пользовавшимися значительной поддержкой со стороны населения. Это привело к кризису Рады БНР как консультативного и политического органа края.

1 апреля1918 г. Минский Областной комитет правых эсеров официально известил Председателя Совета 1-го Всебелорусского съезда о своем решении от 31 марта: «Все члены партии Социалистов-Революционеров, состоящие Народными секретарями Белоруссии, обязаны немедленно сложить свои полномочия и выйти из состава Народного Секретариата Белоруссии». В этом заявлении показательно, что самая массовая партия страны демонстративно игнорировала даже название «Рада БНР». Правда, эсер И. Мокреев заявил, что хотя он и выступает против политики Рады, тем не менее «крестьянский Совет поручил ему остаться в Раде и бороться за федерацию с Великороссией».

Городское самоуправление бойкотировало не только Раду, но и саму Белорусскую Народную Республику. Так, 12 апреля 1918 г. минский городской голова и председатель городской думы обратились в Народный комиссариат по иностранным делам РСФСР с просьбой о защите населения Минска от бесчинств германских оккупантов: «Просим энергичного вмешательства в защиту прав и интересов граждан Российской республики».

Не поддерживали «незалежницкую» позицию Рады и минские профсоюзы, в руководстве которых преобладали члены Бунда и меньшевики. В середине апреля 1918 года. Совет профсоюзов города Минска, объединявший около 10 тысяч трудящихся 30 профессий, выступил с протестом против произвола германских властей, отменивших свободу печати, собраний и т.д. В этом обращении подчеркивалось, что трибуна городской думы является «единственно свободной в нашем городе для политических выступлений», недвусмысленно проводилась мысль о принадлежности Беларуси к Российской Республике. В обращении ни слова не говорилось о какой бы то ни было раде.

Действительно, принятие III Уставной грамоты не было легитимным. Ведь основным источником легитимности на белорусских землях являлся Всебелорусский съезд, собранный в декабре 1917 года. Однако его резолюция, принятая после долгих споров, прямо говорила о необходимости создания Советской власти в Беларуси и федерации с Россией. III Уставная грамота шла вразрез с этим решением. Вопреки распространенному мнению, съезд не передавал своему Совету (Раде) государственных полномочий. 18 декабря 1917 года, после разгона съезда, на собрании части его делегатов, которое прошло в железнодорожном депо, Совету съезда было поручено проводить в жизнь все его решения и постановления. А согласно резолюции, которую успели принять делегаты, судьбу белорусского народа должно было решить Учредительное собрание и только оно.

III Уставная грамота противоречила не только решению Всебелорусского съезда, но и предыдущим документам самой БНР. Так, в I грамоте, принятой Исполкомом Совета Всебелорусского съезда 20 февраля, прямо говорилось, что устанавливается временная власть, призванная созвать «как можно быстрее, Всебелорусский Учредительный съезд на основе всеобщего права для всего взрослого населения, без различия национальности, вероисповедания и происхождения».

Показательно, что принятие III Уставной грамоты не поддержали представители земства и городского самоуправления, то есть единственные члены Рады, которые были избраны непосредственно населением по демократическим правилам. Все остальные люди – это назначенцы или самовыдвиженцы, которых никто не избирал. Фактически Рада БНР являлась не полномочным представительным органом, а случайным набором людей, которые по тем или иным обстоятельствам оказались в Минске.

Хотя факты не позволяют согласиться с мнением, что БНР возникла по указке немецких оккупантов, однако данный акт вряд ли был возможен без германского наступления в феврале 1918 года. Польский исследователь М. Косман приводит слова Б. Тарашкевича, сказанные тем в 1920 году: «Белорусский крестьянин ненавидел все, что шло от оккупанта и отнесся неприязненно к такому импортному национализму». Декларирование независимости в условиях иностранной оккупации, безусловно, не добавляло авторитета Раде БНР в глазах как политических партий, так и населения в целом.

Именно эти обстоятельства, прежде всего отсутствие всякой легитимности, и стали ключевыми причинами, которые не позволили идее БНР реализоваться как полноценному национально-государственному проекту.

Белта.блоги