Как известно, человеческое общество развивается не по прямой, а по спирали и в ходе исторического процесса можно многократно наблюдать повторение сходных ситуаций в отношениях между народами и государствами. И именно поэтому в прошлом можно найти ответы на вопросы о настоящем и будущем. Но, к сожалению, среди нынешних власть имущих совсем немного тех, кто всерьез интересуется опытом прошлого, чаще всего они движимы сиюминутными интересами. Но, как писал выдающийся русский историк Василий Осипович Ключевский, «история учит даже тех, кто у нее не учится, она их проучивает за невежество и пренебрежение». И это справедливо хотя бы потому, что многие противоречия современного мира имеют свой исток в прошлом, иногда в довольно отдаленном.

В декабре 2015 года исполнилось 220 лет как рухнула и ушла в небытие Речь Посполитая и тем самым завершилась четырехсотлетняя эпоха польско-шляхетского политического и религиозного господства на Западной (Белой) Руси. После длительного чужеземного польско-литовского владычества западнорусские (белорусские) земли вернулись в лоно русской государственности.

Это было ключевое событие не только в белорусской, но и общерусской истории, однако эта дата осталась практически не замеченной как в Белоруссии, так и в Российской Федерации. По поводу подобной «забывчивости» остается только сожалеть, так как непредвзятое и объективное изучение 410-летнего периода польского господства на землях нынешней Белоруссии может быть весьма поучительным и способно оградить современных государственных деятелей от ненужных политических ошибок.

Правда, может возникнуть вопрос, а почему отсчет иноземного владычества на западнорусских землях мы ведем с 1385 года, т.е. с Кревской унии с Польшей, ведь до нее прошло уже немало времени, как на западнорусских землях утвердилась власть литовского княжеского Дома Гедиминовичей?

Причем это стало возможным только после татаро-монгольского нашествия на Русь, когда русские княжества оказались сильно ослабленными. Вот, что сказано по этому поводу в «Летописце великих князей литовских» (XV в., западнорусский язык):

«И в тот час доведался великий князь Монтвил Жомоитский, иж Руская земля спустошона и князи руские разогнаны. И он, давшы войско сыну своему Еръдивилу, и послал с ним панов своих радъных. И пошол до Берестья и нашол Берестье и Дорогичын и Мельник от Батыя спушоны и покажены. И он тые городы зарубил и почал на их княжыти».

Таким образом, подчинение западнорусских земель Литве происходила в крайне драматических для Руси обстоятельствах и поэтому присутствующие в белорусских учебниках по истории утверждения, что западнорусские города едва ли не с распростертыми объятиями встречали власть литовских князей весьма далеки от исторической действительности. Как бы там ни было, но в большинстве западнорусских княжеств Гедиминовичи сменили на престолах Рюриковичей.

В тоже время вокняжение литовских князей в русских городах происходило согласно «ряду», то есть, договору между местным вечем и соискателем княжеского стола. При этом литовские князья давали обет «новин не вводить, старины не рухать», то есть, править по старой «Русской правде» и соблюдать устои старорусского государственно-общественного уклада.

На первом этапе своего существования до Кревской унии с Польшей (1385 г.) Великое княжество Литовское и Русское в полной мере принадлежало к тогдашнему Русскому миру, и его столица Вильно реально соперничала с Москвой за первенство на Руси, что нашло отражение в общерусской программе великого князя Ольгерда «вся Русь должна принадлежать Литве», провозглашенной в 1358 году .

Уже основатель династии великий князь литовский Гедимин был женат на русской княжне Ольге, в его хоромах звучала русская речь, и сам он считал себя не только литовским, но и русским князем. Поэтому изначально Гедиминовичи были литовско-русским княжеским родом, а спустя небольшое время это уже был русский княжеский дом второй на Руси после Рюриковичей.

Однако после Кревской и последующих уний с Польшей Дом Гедиминовичей разделился (это был длительный процесс) на две основные ветви: русскую и польскую с противоположной, говоря современным языком, геополитической и цивилизационной ориентацией, что предопределило их многовековое противоборство на пространстве тогдашнего Русского мира. Русские Гедиминовичи совместно с Рюриковичами в течение столетий созидали мощь Русского централизованного государства – Великого княжества Московского, Русского царства и Российской империи, а в Литовско-Русском государстве отстаивали его русское начало.

Во времена польско-католического господства «русская партия» боролась против национального угнетения западнорусского (белорусского) народа и гонений на православную церковь, в эпоху же Российской империи никогда не ставился вопрос об ущемлении поляков по национальному признаку и каком-то ущемлении католической церкви.

Что касается подавления польских восстаний в конце XVIII века и в XIX столетии, то их разгром в первую очередь был обусловлен целями мятежников и развязанным ими террором против несогласных с ними. Польские мятежи были направлены не просто на восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года, что уже само по себе несло угрозу целостности Российского государства, но и преследовали целью повторное закабаление Белоруссии и Украины.

В то же время, начиная с советских времен в отечественной историографии продолжают преобладать ложные представления о том, что в конце XVIII века «демократическая и блестящая Речь Посполитая» якобы стала жертвой феодальных хищников Австрии и Пруссии во главе с Россией.

А ведь события развивались совсем в иной плоскости. В мае 1791 года в Речи Посполитой в результате государственного переворота произведенного так называемой «патриотической партией» был принят «Правительственный закон» («Ustawa rządowa»), который в корне менял ее государственное устройство. Вот, что пишет относительно этого украинский исследователь Т.Д. Чубина: «Конституция установила единые органы государственной власти и управления для всей территории страны. Таким образом, окончательно ликвидировался конфедеративный характер Речи Посполитой и относительная самостоятельность, в том числе и в сфере правового регулирования». И далее:

«Принятие Конституции 3 мая 1791 г., несмотря на ее ограниченный характер, было все же прогрессивным явлением в жизни Польши, ибо содействовало ликвидации феодальной анархии, несколько ограничивало произвол и могущество магнатов, признавало в качестве общественно-социальной силы зарождавшуюся буржуазию».

Если смотреть на все это исходя из сугубо польских интересов, то действия «патриотов» можно в какой-то степени признать прогрессивными (хотя террористические методы нельзя оправдать целями). Но если подходить к событиям с белорусской точки зрения, то мы увидим, что «конституция» Речи Посполитой несла прямую угрозу самому существованию белорусов как народа. Если до 1791 года Речь Посполитая хотя бы формально представляла собой федерацию нескольких стран, что нашло отражение в титуле главы этого государства – король Польский, великий князь Литовский, Русский и Жемойтский, то согласно «Правительственному закону» государство становилось унитарным и исключительно польским – Речь Посполитая Польская. В качестве главенствующей религии устанавливался католицизм, чему был посвящена первая глава «Правительственного закона»:

«Господствующей польской религией есть и будет святая римская католическая вера со всеми ее законами. Переход из господствующей веры в какое-либо другое вероисповедание запрещается под страхом наказания за вероотступничество. Но поскольку эта же святая вера повелевает нам любить ближних наших, мы должны обеспечить спокойствие в вере и государственную опеку для всех людей любых вероисповеданий. Поэтому мы гарантируем свободу всех обрядов и религий в польских землях в соответствии с местными законами».

При этом все земли Речи Посполитой именовались исключительно польскими, понятие Русь (территория нынешней Белоруссии) полностью исключалось. Название Белая Русь сохранялось в отношении только тех белорусских земель, которые к тому времени уже вошли в состав Российского государства. Что касается каких-то гарантий другим вероисповеданиям, то это не более чем лицемерие, так как подобные лжегарантии давались и ранее, но никогда не соблюдались.

XVIII век принято считать веком просвещения, но вот для Западной (Белой) Руси это столетие стало эпохой иезуитско-католического мракобесия и жестокого национального гнета. После запрета в 1696 году сеймом Речи Посполитой русского языка в качестве официального в Великом княжестве Литовском, Русском и Жемойтском – «Pisarz powinien, po Polsku, a nie po Rusku pisac» («писарь должен по-польски, а не по-русски писать») – на территории Белоруссии резко усилились гонения на православную церковь и политика ополячивания белорусского населения.

Запрет русского языка стал возможен после того как Западная Русь практически лишилась своего знатного, а значит и просвещенного сословия. Подобное бедственное положение стало результатом трехвековой деятельности иезуитов на западнорусских землях, которые плотно опутали своими клерикальными сетями польский королевский и магнатские дворы и оказывали решающее влияние на религиозную и национальную политику Речи Посполитой. Иезуиты оказались главным инструментом вначале по окатоличиванию, а затем и ополячиванию русской знати и деятельность эта была сколь неблаговидной, столь и эффективной.

Даже у такого поборника православной веры как князя-рюриковича К.К. Острожского из четырех детей только один, – князь Александр, был православным, другие же два сына – князья Константин и Иван, и дочь – княжна Анна приняли католичество. И это, к сожалению, было весьма распространенным явлением. Хотя еще долгое время, уже не знавшие русского языка потомки старинных русских родов говорили о себе, что они «веры польской, но рода русского».

Но все же правительству Речи Посполитой и иерархии католической церкви приходилось считаться с требованиями Российской империи по соблюдению в землях подвластных Польше прав религиозных диссидентов – православных и протестантов.

Хотя в большинстве своем польские власти всего лишь пытались делать вид, что стараются уменьшить притеснения православных. Принимаемые в Речи Посполитой законы и действия власть имущих были направлены на полное уничтожение православия. Вот только некоторые примеры. В 1733 году на сейме при избрании короля Августа III были подтверждены запреты на участие православных в посольской избе (то есть, избрание депутатов-послов на общий сейм), заседание в судах, вступление на должности городской и земской администрации. Помимо этого подданным Речи Посполитой запрещалось обращаться за защитой или покровительством к послам других государств, что толковалось как «измена отечеству». Подобная религиозная политика всячески поощрялась и направлялась римскими папами и их нунциями. В 1751 году римский папа Климент XIII обнародовал в Польше и Литве буллу с прощением всех грехов гонителям православия на сто лет вперед. В 1766 году сеймом Речи Посполитой по предложению католического епископа Салтыка было принято постановление о признании врагом государства всякого, кто выступит в защиту православных.

В 1764 году сейм издает постановление «о поповичах», которое фактически лишало православное духовенство будущего . В соответствии с этим постановлением по достижении 15-летнего возраста сын православного священника, не овладевший школьными или ремесленными науками, становился крепостным крестьянином. Ну а так как подавляющее большинство детей православных священников, не успевало к указанному возрасту овладеть каким-либо ремеслом, а православные братские школы к тому времени из-за репрессий властей пришли в упадок, то незавидная участь поповичей была предопределена. И поэтому, чтобы ребенок не стал крепостным, православный священник был вынужден своего ребенка отдавать в униатскую или католическую школу, в которых учащихся воспитывали в ненависти к православию.

Бедственное положение православных в Речи Посполитой не оставалось незамеченным в России и российские императрицы неоднократно требовали от польских королей соблюдения прав диссидентов. Подобные послания неоднократно направлялись императрицами Анной Иоанновной, Елизаветой Петровной и Екатериной II.

В ответных письмах польских королей нередко признавалась справедливость претензий российских самодержиц, но при этом сообщалось что «прекращение преследований не в их силах и власти». Причем делалось это с намеком на всесилие в Речи Посполитой агентов римской курии.

При этом заступничество России за православных подданных Речи Посполитой вызывало крайнее раздражение и негодование у католического и униатского епископата. Исторические архивы сохранили оценку одного из католических епископов требований со стороны Российской империи: «Императрица домогается двух вещей: генерального поручительства за Конституцию и восстановления диссидентов (православных и протестантов – авт.), Что касается диссидентов, то покой нации (здесь о поляках – авт.) зависит от того, чтобы диссиденты не были ни в сенате, ни в министерстве» .

И хотя в договорах с Российской империей Речь Посполитая неоднократно брала на себя обязательства предоставить православным те же права, что и католикам, но польские власти никогда не выполняли обещанного.

Навязанная в 1596 году Западной Руси Брестская церковная уния была не только направлена против православной церкви, но и стала орудием вытравливания из самосознания предков белорусов их исконной русскости. После официального запрета в Речи Посполитой русского языка процесс ополячивания принял едва ли не тотальный характер. Вот, что писал в 1863 году о результатах ополячивания униатского населения Белой Руси досконально знавший этот вопрос митрополит Иосиф Семашко:

«Несколько веков западнорусский народ находился под игом Польши. В это время не только лишили было его древнего православия посредством унии, но и покусились на родной его язык. С сей целью учили этот народ по мере возможности молиться на польском языке, и, с течением времени, не только особые личности, преимущественно грамотные, но и целые приходы и округи, по разным местностям, забыли родные ежедневные молитвы и стали употреблять мотивы на польском языке. В униатских храмах во время богослужений прихожане пели разные набожные песни на польском языке. Пелись эти песнопения не только в церквах и во время крестных ходов, но и в домашнем быту: при свадьбах, крестинах, похоронах и других случаях. Все это указывает на степень ополяченности нашего народа при посредстве униатской церкви».

А вот свидетельство о порядках, царивших в униатской церкви униатского монаха Петра Каминского: «Всенощной нет, этого богослужения они (униаты) не знают, канонов не читают: русским языком так гнушаются, что по всей унии не услышишь русской проповеди. Руководители - почти все из римского обряда (католики), они имеют преимущество: заводят новости, бубны, трубы, чтобы привлечь простой народ и склонить его к римскому богослужению».

Униатство приводило к искажению не только религиозного (что было бы еще полбеды), но и национального самосознания белорусских униатов. Во времена предшествующие Полоцкому церковному собору 1839 года, отменившему постановления Брестского церковного собора 1596 года об унии с римско-католической церковью, белорусским униатам было присуще противоречивое и расщепленное национальное самосознание: с одной стороны они все еще осознавали свое русское происхождение (хотя эта составляющая находилась уже в стадии угасания), с другой -- все более проявлялась (чаще всего в виде враждебности к православию и ко всему русскому) их причастность, пусть и второсортная, к польско-католическому миру. «По происхождению русин, по народности поляк», так говорили о своей национальной принадлежности западнорусские униаты.

Подобное самоопределение являлось непосредственным предвестником полного ополячивания белорусских униатов, то есть, превращения их в поляков пусть и второго сорта. В последний век существования Речи Посполитой сложились самые серьезные условия для полной полонизации Белой Руси и исчезновения западнорусского (белорусского) народа как такового.

Спасительными для белорусов стал крах Речи Посполитой и ликвидация в 1839 году Брестской церковной унии. Именно благодаря этим событиям и возврату Западной (Белой) Руси в лоно Русской государственности в настоящее время существует белорусский народ и государство Республика Беларусь. Так что из истории надо извлекать уроки и не заигрывать с теми, кто хотел погубить твоих предков.

Вместе с Россией