Лидер белорусской нации А. Г. Лукашенко уже вошел в мировую историю как яркий политический деятель нового века. Поэтому вполне закономерен выбор белорусского народа, сделанный 19 декабря 2010 года. Этот выбор в пользу мира и созидания признан знаковыми фигурами мирового сообщества.
Но информационное сражение за Беларусь продолжается.
Беснуется псевдолиберальная желтая пресса, а вопли политических неудачников и проходимцев достигли своего апогея. «Последняя диктатура Европы», «политическое средневековье», «тоталитарное государство», «варварская диктатура», «страна, остановившаяся в развитии» – это лишь ничтожно малая часть эпитетов, которыми «награждена» наша страна псевдодемократической тусовкой, призывающей мировое сообщество к санкциям, проливая слезы по поводу несостоявшейся белорусской революции «роз», «тюльпанов» или «оранжевых» переворотов.
Вместе с тем именно здесь, в сфере терминов, определений, понятий, содержится основа понимания происходящих процессов. Ибо в глобальном противоборстве самым важным является война за имена, после которой разворачивается серия иных специальных операций в различных сферах, они ведутся по некоему сетевому графику, хорошо известному специалистам по управлению кризисами.
Кстати, как раз поэтому в предшествующий исторический период из классического термина «революция» попытались вытравить ее главное сущностное содержание – создание условий для прогресса, скачка в развитии и прорыва в будущее... Более того, термином «революция» обозначили именно контрреволюционные перевороты, суть которых – остановка прогресса. Данная психолингвистическая операция не нова, в свое время с легкой руки Ханны Арендт и Фридриха Августа фон Хайека термином «тоталитаризм» попытались уравнять абсолютно противоположные, альтернативные политические и идеологические феномены – «фашизм» и «социализм»…
В данной статье речь пойдет о настоящей революции, причем совершенной мирным путем в Республике Беларусь в 1994 году, когда волей народа Президентом страны был избран А. Г. Лукашенко, о борьбе с последующими контрреволюционными поползновениями деструктивных сил, пытающихся на протяжении более 15 лет совершить государственный переворот, причем под лозунгами якобы демократии и справедливости.
За последние десятилетия в литературе нагромождены горы противоречивой, часто ложной информации, затрудняющей понимание сущности понятия «революция».
Впрочем, это вполне объяснимо. Идет ожесточенная борьба в сфере смыслов, отражающая современное состояние мира, обусловленное глобальными вызовами человечеству. На планете активно действуют силы, стремящиеся ответить на эти вызовы остановкой прогресса.
Именно в рамках данного проекта разворачивается серия информационных, психологических и иных войн, направленных на разрушение государств и уничтожение целых этнических единиц.
Очень часто все это с явной издевкой называется «гуманитарными» акциями или операциями, а то и «бархатными» или «цветными» революциями.
Но сущность всех «васильковых», «оранжевых», «бархатных» и им подобных революций современности в действительности ничего общего не имеет с сущностью революции социальной. А обилие материалов, воспевающих их «демократический» характер, тем более не может претендовать на объективность. Ибо за всей этой «демократией» маячит тень оружия, уже изготовленного для ликвидации «антропологических избытков» человечества.
Впрочем, кое-что подобное в истории уже было. Писал же А. С. Пушкин:
Дело в том, что практически все революции, начиная с XVIII века, проходили под лозунгом демократии.
Но только немногие из них явили собой действительно прорыв к новому обществу, являясь закономерностью самого развития, ибо на то были объективные условия, которые невозможно отменить.
Вместе с тем очень часто за «демократическим халатом», за красивой формой, облеченной в лозунги «свобода, равенство, братство», следовало нечто иное – у А. С. Пушкина это зашифровано в аллегории «кровавой чаши».
И здесь речь идет не только о том, что в ряде масонских лож в то время практиковался ритуал причащения живой кровью. В истории есть много примеров, когда так называемые революции стали по существу своей противоположностью, не прорывом в будущее, а главным условием самоуничтожения.
Но есть действительно настоящие социальные революции, обусловившие приход к власти прогрессивных правительств, ставшие настоящими локомотивами истории или могущие быть таковыми.
Например, приход к власти в Чили правительства Сальвадора Альенде был классическим примером революции, причем осуществленной мирным путем, – попыткой прорыва уже тогда, в начале 70‑х годов, в новый век.
Когда танки и самолеты в 1973 году штурмовали президентский дворец Ла Монеда, большинство людей в мире совершенно не представляли себе, что именно было истинной целью заговорщиков.
Речь шла не о «коммунистической угрозе». «Преступление» доктора Альенде состояло в том, что он осмелился на крупномасштабное социальное экспериментирование. Приглашенные чилийским президентом ученые – такие как Стаффорд Бир, автор знаменитой книги «Мозг фирмы», – создавали в стране общенациональную компьютерную сеть, позволяющую эффективно управлять экономикой.
Все это делалось задолго до появления современных компьютеров и Интернета на технике, возможности которой сейчас могут показаться весьма скудными. Тем не менее система была создана и показала свою высочайшую эффективность (именно благодаря ей был блестяще разрешен ряд кризисных ситуаций в Чили).
Все шло к появлению нового общественного строя, «киберсоциализма». Он обещал быть эффективнее социализма советского образца. Поэтому Пиночет по приказу стоявших за ним главных мировых финансовых игроков, захватив власть, первым делом приказал разрушить находившийся в подвале президентского дворца гигантский компьютер, сердце системы.
Во времена нацистской Германии сжигались книги и люди, а в конце прошлого века неофашистами уничтожался первый суперкомпьютер...
Всякая революция, особенно мирная, лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться.
Слова классика не потеряли своей актуальности и сегодня.
О защите белорусской революции 1994 года – революции А. Г. Лукашенко мы еще поговорим.
Но прежде всего о том, что же такое революция вообще. Можно ли называть «оранжевые» и «бархатные» революции революциями как таковыми?
Здесь проявляются две крайности.
Во-первых, с 90-х годов прошлого века в общественное сознание настойчиво пытались внедрить искаженное толкование социального явления «революция», которая отождествлялась только с насилием, ее причиной объявлялась деятельность «темных», едва ли не сверхъестественно злых сил, результатом любой революции считалось разрушение «нормальной» жизни и усугубление проблем, на решение которых она претендовала. Революция в этом случае оказывается не локомотивом истории, а диверсией на ее дороге.
Во-вторых, в обиход также вошли понятия «цветные», «оранжевые» и «бархатные» революции, якобы носящие ненасильственный демократический характер и призванные покончить с тоталитарными и авторитарными режимами. Причем с точки зрения авторов псевдолиберальных проектов к «авторитарным», а то и к «тоталитарным» режимам были отнесены тогда СССР и другие социалистические государства, а сегодня – несколько действительно независимых стран, включая Кубу, Иран, Венесуэлу, Беларусь.
С легкой руки Кондолизы Райс наша страна названа «последней диктатурой Европы». И аргументы по поводу того, что следует уважать демократический выбор подавляющего большинства белорусского народа, что собственный парламент Беларусь не расстреливала из танков, что наша страна не участвовала и не участвует в агрессиях против суверенных государств, в расчет не идут. А так называемые «независимые» издания, наоборот, захлебываются от обилия материалов, в которых с завидным постоянством звучат призывы к «революции» в Беларуси, облеченной в форму «Площадь».
Вместе с тем хорошо известно, что изначально слово «революция» использовалось для обозначения прогрессивного скачка в развитии не только общества в целом, но и отдельных его сфер. В самом общем плане революция (франц. rеvolution, от позднелат. revolutio – переворот) – качественное изменение, коренной переворот в социальной жизни, обеспечивающий поступательное, прогрессивное развитие.
Таким образом, главным критерием настоящей революции может быть только развитие.
Соответственно, оценивая события в Республике Беларусь на рубеже начала 90‑х годов, главным их критерием с точки зрения революционности может быть только прогресс, создание условий для прогрессивного развития общества.
Здесь уместно обратиться к историческим событиям, связанным с особенностями распада СССР, начатого перестройкой.
Уже в конце 80‑х годов прошлого века в СССР поспешили объявить о том, что перестройка – это революция, осуществляемая мирным путем. По этому поводу написано немало научных трудов, и даже в «Философском энциклопедическом словаре», изданном в 1989 году, содержалось утверждение о том, что «перестройка в нашей стране обладает признаками мирной ненасильственной революции. Она включает в себя также радикальные реформы, демонстрируя их диалектическое единство».
Но это антинаучный подход к оценке социальных процессов – попытка втиснуть в революционную форму содержание самого настоящего распада и регресса. О том, что это именно так, свидетельствуют исторические события, последовавшие вслед за перестройкой.
Итоги развала Союза хорошо известны, а для нашей республики он был беспрецедентным по последствиям. Беларусь, занимавшая ведущее место по уровню развития и качеству жизни, в одночасье осталась без всего: без золотого запаса, без нефти и газа.
Страна оказалась перед пропастью с реальной перспективой ликвидации не просто провозглашенного суверенитета и независимости, а вообще перспектив существования белорусского народа.
Разрыв советских связей нанес тяжелейший удар по высокоразвитой промышленности. Пустые полки магазинов, нехватка еды, карточная система и покупка товаров по записи в очереди, гиперинфляция – все это естественная картина тех лет.
Нищая, доведенная «свядомымi дэмакратамi» до ручки страна, где сотни тысяч голодных людей выходили на улицы, требуя работы, зарплаты и куска хлеба, где разваливалось и разворовывалось все, что только можно, где на роль государственной идеологии претендовал оголтелый национализм с его русофобией и мракобесием, – все это жестокая реальность 1994 года.
Историческая правда состоит в том, что хаос последних лет перестройки в Беларуси продолжался до избрания Президентом Республики Беларусь А. Г. Лукашенко.
Здесь есть несколько принципиальных моментов.
Во-первых, причиной краха Советского Союза и соответствующих последствий для Беларуси явилась совокупность факторов, которые у соратников того же Бжезинского и его коллег названы «выводом за рамки истории». Причем несмотря на то, что часто именно экономические причины распада ставятся во главу угла (например, есть исследования, показывающие, что СССР в послевоенное время тратил до 20% и более от валового внутреннего продукта на военные расходы, якобы подорвав экономику), ответ по поводу произошедшего в СССР следует искать не только в экономике и не в социальной сфере, а по преимуществу в сознании советской элиты и ее лидеров.
Здесь Белорусская ССР выгодно отличалась от других республик, но в силу ряда обстоятельств не смогла выдвинуть на первые роли достойного руководителя из числа представителей прежних партийных и советских элитных групп.
Во-вторых, за болтовней политиков начала 90-х годов о значимости и ценности суверенитета и независимости республики четко просматривался курс на их ликвидацию и следование только в фарватере или западной политики (радикальные националисты всех мастей), или в результате инкорпорации республики той же Россией.
При этом бывшую номенклатуру, волей судьбы оказавшуюся у власти, в то время не очень-то интересовали последствия подобного развития ситуации, учитывая, что главные посылы дезинтеграции того же СССР были даны именно с территории России.
Кстати, в ходе предвыборной кампании 1994 года целенаправленно тиражировались слухи, которые подогревали объективные желания и ожидания большинства населения, продолжавшего оставаться советскими людьми и переживавшего крушение СССР как личную трагедию: «вот-вот начнется вновь объединение с Россией, правительство В. Ф. Кебича уже заручилось поддержкой российской стороны, и на территорию Беларуси прибыли вагоны с российской валютой – совсем немного, и мы вновь объединимся…».
Этим ожиданиям не суждено было сбыться. Более того, вполне реальным был приход к власти радикальной оппозиции – националистов, духовными предтечами которых были и остаются нацисты и белорусская коллаборация. Следует напомнить, что и митинги националистов в то время собирали десятки тысячи людей, с Запада шла мощная финансовая поддержка радикалов, а в изданиях ветеранов-коллаборационистов, например в газете «Зважай», издававшейся в Канаде, даже премьер В. Ф. Кебич именовался не иначе как «диктатор», при котором в Беларуси нет места для сохранения памяти о созданной нацистами молодежной организации «Союз белорусской молодежи».
Здесь следует отметить, что, несмотря на соглашательскую политику руководителей парламента того времени, в республике все же не решались открыто рекламировать, к примеру, устав «Союза белорусской молодежи», где четко просматривались идеологические ориентиры их авторов и последователей, почти пришедших к власти в начале 90-х годов: «Беларусь i Беларускi народ павiнны атрымаць арыентацыю на Новую Эўропу, каб iсьцы да яе разам з усiмi эўрапэйскiмi народамi пад правадырствам Велiканямеччыны. Яна (белорусская молодежь. – Прим. авт.) павiнна зразумець гiстарычны сэнс змаганьня супраць бальшавiзму i жыдоўства i ацанiць эпахiяльную ролю вялiкага нямецкага народу, якi адчуў сiлу i адвагу ўзяць на сябе мiсiю крыжовага паходу супраць жыдоўска-бальшавiцкае навалы».
Тем не менее именно соглашательская политика руководителей республики в перспективе непременно привела бы к власти отъявленных националистов с вытекающими отсюда последствиями для страны. Говорят, после известных августовских событий 1991 года Шушкевич пытался вразумлять радикала Позняка: «Зенон Станиславович! Мы же по существу выполнили все ваши требования в парламенте, кроме одного – не расстреляли первого секретаря ЦК КПБ на площади…».
Все это было на рубеже начала 90‑х годов.
В-третьих, актуальным вопросом до настоящего времени остается вопрос о технологиях и механизмах осуществления столь радикальных и трагических для многих народов по своим последствиям «революций».
Ответ на этот вопрос следует искать в сфере национальной безопасности.
Именно Советский Союз сделал традиционную, в том числе ракетно-ядерную, войну невозможной в принципе. Причем до сих пор мир остается двухполярным с точки зрения обладания ядерными потенциалами (США и Россия), что исключает из арсенала большой политики мировую войну на данном этапе.
Но критерием современной войны являются не огневые средства, а достигнутые цели. Для их достижения применяются совершенно иные технологии и принципиально новое оружие – оружие, поражающее сознание. Неслучайно по итогам изучения сознания советских людей времен перестройки был введен термин «искусственная шизофренизация сознания».
Кстати, этот термин достаточно актуален и сейчас, коль скоро в России вновь заговорили о финансовых пирамидах Мавроди. Дело в том, что именно изучение психологами сознания вкладчиков МММ привело к поразительным результатам: подавляющее большинство вкладчиков сознавали, что получить столь высокие проценты в принципе невозможно, но их сознание (с помощью спецтехнологий СМИ и рекламы) временно оказалось расколотым – и они расставались со своими сбережениями без тени сомнения. Более того, среди вкладчиков 80% оказались люди умственного труда...
Нечто подобное происходило и с участниками всех «бархатных» и «оранжевых» революций. Сознание их временно оказалось расколотым – и они, буквально завороженные театрализованной постановкой, облеченной в яркие формы якобы свободы и справедливости, не могли адекватно оценить соответствующих последствий.
И действительно, революции «бархатного» и «оранжевого» очень похожи на театральные постановки.
Это вполне закономерно, так как прием театрализации реальности есть один из достаточно проработанных механизмов свержения неугодных правительств. Причем связь политической борьбы и театра возникала еще в Древнем Риме, проявляясь в периоды гражданских войн и легионерских переворотов.
В форму театрализованного представления облекались и революции Нового времени. То есть осуществлялась подмена реальности спектаклем. Это, например, постоянные шествия и карнавалы Великой французской революции. Все элементы сценического действа имели и карнавал штурма Бастилии, и казнь короля, и ритуалы Робеспьера.
«Бархатные» и «оранжевые» революции, начатые, по существу, с разрушения СССР, – это революции эпохи постмодерна, в которых реальность также подменялась вымышленными мирами, но достигалось это несопоставимо более совершенными технологиями психологической обработки.
Человек в результате подобной сценической постановки утрачивает прежние традиционные смыслы и перестает осознавать собственные интересы. В итоге толпа сметает государство, не будучи способной в тот момент осознать, что действует во вред себе.
И самой государственной власти крайне противопоказано втягивание в подобную игру, предложенную режиссерами. При вхождении в чужую сценическую игру шансов на выигрыш у государственной власти почти нет.
В мире есть всего несколько стран, вышедших победителями в этой дьявольской войне-игре. Известные ученые, авторы изданной в 2010 году книги «Западня: Новые технологии борьбы с российской государственностью» В. Якунин, В. Багдасарян и С. Сулакшин пишут:
«Коммунистическая партия Китая в 1989 г. отказалась поддерживать виртуальную логику спектакля. В итоге попытка дезинтеграции китайской государственности по советскому перестроечному сценарию была отражена.
Благодаря реалистической мудрости (несюрреалистическому мышлению) А. Г. Лукашенко сорванной она оказалась и в Белоруссии».
Но еще раньше, в 1994 году, в Беларуси был разорван порочный круг подобного же спектакля, где, по замыслу главных игроков, всем боровшимся за власть и ставленникам правительства, и радикалам-националистам была уготована роль ликвидаторов белорусского государства.
Избрание Президентом Республики Беларусь А. Г. Лукашенко ознаменовало собой крутой разворот страны от пропасти и самоуничтожения.
Объективно это была настоящая революция, совершенная мирным путем. Революция, создавшая условия для выхода из кризиса и развития страны.
На протяжении более 15 лет последующие события в нашей стране часто называют белорусским чудом. Придя к власти в 1994-м, А. Г. Лукашенко смог совершить, казалось бы, невозможное.
Белорусская модель развития действительно продемонстрировала чудо. Как пишут российские авторы, «попадая в сегодняшнюю Белую Русь, оказываешься словно в СССР. Но не образца 1985 года. А в том Союзе, которым он мог стать, окажись у его руля прагматики и практики…».
Главным итогом мирной революции 1994 года явилось достижение реальной самостоятельности и построение впервые в многовековой нашей истории действительно независимого, суверенного европейского государства – Республики Беларусь.
Итог мирной революции 1994 года – постоянный экономический рост, обновление основных производственных фондов, повышение благосостояния народа. Подтверждением тому является среднегодовой темп экономического развития нашей страны за прошедшее пятилетие, один из самых высоких в мире – выше он только у 12 стран.
Кстати, Беларусь – одна из немногих стран в мире, являющаяся самодостаточной, полностью независимой в производстве стратегически важной продовольственной продукции. Вполне закономерно, что белорусские продовольственные товары присутствуют в 63 странах мира.
Итог мирной революции 1994 года – надежное обеспечение национальной безопасности во всех ее сферах: в политической, экономической, социальной, военной и иных. Для республики характерны политическая и социальная стабильность, курс на постоянный рост качества и уровня жизни населения.
Итог мирной революции 1994 года – обеспечение социальной справедливости в обществе. Республика Беларусь – одна из немногих стран в мире, где не допущено сильного социального расслоения, она входит в десятку стран с наименьшим социальным неравенством. Разница в доходах наиболее обеспеченных и имеющих наименьшие доходы в Беларуси около 5 раз, что соответствует таким странам, как Австрия, Германия и Швейцария. При этом только за последнее пятилетие реальные доходы в расчете на душу населения выросли в два раза.
Итог мирной революции 1994 года – один из самых высоких рейтингов образования, показателя, определяющего благосостояние населения.
Радикально повышается и уровень культуры людей, меняется облик страны, соответствующий лучшим европейским образцам и отражающий позитивные глубинные ментальные трансформации в обществе. Вполне закономерно, что одним из символов современной Беларуси стало здание Национальной библиотеки, ассоциирующееся с прорывом в будущее…
Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищаться. Не стала исключением и белорусская революция 1994 года. На протяжении последних 15 лет против Республики Беларусь развязана настоящая информационная агрессия, а политические и экономические санкции, следовавшие одна за другой, должны были стимулировать, по замыслу их авторов, рост социальной напряженности путем максимального осложнения обстановки и создание условий для слома власти.
При этом главными способами разрушения белорусского государства были избраны классические модели политической дестабилизации, разработанные на Западе, в том числе в США, и опробованные в ходе «цветных» революций, в том числе и на постсоветском пространстве.
На протяжении всех этих лет в Беларуси политические неудачники и проходимцы, не способные придумать чего-то нового, предложить конструктивные проекты развития и модели будущего страны, действовали в русле только деструкции.
Вполне закономерно, что и в ходе выборов в 2010 году большинство кандидатов не намеревались в честной борьбе победить действующего Президента. Цель была совершенно иной, сформулированной еще в начале прошлого года оппозиционными политическими группировками, – «площадь».
Причем особенностью данной предвыборной кампании явилось то, что власть приняла беспрецедентные меры по либерализации избирательного процесса. Были обеспечены не просто равные условия для всех кандидатов для ведения предвыборной агитации – Центризбирком даже закрыл глаза на явные недостатки «демократических» кандидатов типа Некляева, зарегистрировав всех и предоставив неограниченные возможности для политической борьбы.
Этими возможностями кандидаты если и воспользовались, то лишь для реализации собственных планов политической дестабилизации, вывода людей на площадь и устройства массовых акций гражданского неповиновения, провокаций и, надо называть вещи своими именами, попыток государственного переворота.
Причем ничего нового в технологиях смены власти деструктивные силы так и не придумали, действуя по классическим рецептам авторов и теоретиков «бархатных» революций.
Судите сами. К примеру, книгу Джина Шарпа «От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения» (1993) в США сначала собирались издать как закрытую инструкцию, но в дальнейшем посчитали нужным сделать ее максимально доступной для технологов государственных переворотов.
Основная мысль документа проста и понятна – нельзя устроить «бархатную» революцию без организации, тщательного планирования, попросту – заговора с целью экспорта «открытого общества», слома местных механизмов защиты, открытия стран перед экспансией наиболее деструктивных сил в мире:
«Подобно вооруженным силам, политическое неповиновение может быть использовано в различных целях, от оказания влияния на противников с целью вызвать определенные действия или создания условий для разрушения ненавистного режима... Такое оружие хорошо известно – это протест, забастовка, отказ в сотрудничестве, бойкот, выражение недовольства и народное самоуправление. Любое правительство может править постольку, поскольку оно способно пополнять необходимые источники силы путем сотрудничества, подчинения и послушания со стороны населения и общественных институтов... Политическое неповиновение обладает уникальной способностью перекрывать такие источники власти».
При этом разработка генеральной стратегии свержения власти и установления «демократии» рассматривается как военная операция, в ходе которой решаются следующие задачи:
Не менее показателен в этом отношении и алгоритм «бархатных» революций, предложенный С. Хантингтоном в книге «Третья волна: Демократизация в конце ХХ века», где им сформулированы правила по свержению законных правительств.
«Уроки для тех, кто стремится к демократии, таковы:
Опыт же всех уже совершенных «цветных революций» показал, что их ненасильственный характер является условностью. Ненасильственные действия создают общий фон и на первой стадии вызывают симпатии населения и привлекают массовых участников. Но уже на предварительном этапе подготовки революции в ней создается «жесткая» военизированная группа, которая в решающий момент должна совершить насильственные действия (с оружием или без оружия в зависимости от обстоятельств). Это четко продемонстрировала и неудавшаяся попытка государственного переворота в ночь с 19 на 20 декабря 2010 года в Минске.
В Беларуси благодаря воле руководства страны, мудрости белорусского народа, образцовым действиям силовых структур заговор с целью свержения власти сорван.
Вместе с тем сражение за историю, за мирную революцию 1994 года, за право на развитие Беларуси продолжается.
И здесь очень важно знать, кто же такие все эти санниковы и некляевы, которые в «большой игре» даже не пешки, а, как показано во многих публикациях, сама площадка, на которой разворачивается антибелорусское действо.
Главная особенность ситуации заключается в том, что войну против истории, против Беларуси, а равно и против России, ведут силы, ничего общего не имеющие с классической демократией и классическими либеральными ценностями. Сергеем Кургиняном этим силам дано четкое название «либероиды-сектанты»:
«Наш либерал-западник (он же «либероид-сектант», он же политический аутист и неврастеник) нарушает все западные нормы политического диалога, политической культуры. И этим, между прочим, интересен. Ибо подобная фанатичная антизападность, упакованная в прозападную оболочку, очень многим чревата с политической точки зрения.
Бессмысленная развязность политического тона, расхристанность, вседозволенность, способная обернуться большой и быстрой бедой. Порождены же эти свойства полным отрывом «либероидной секты» от своего народа, да и от мира тоже. А подобная оторванность (она же отчужденность) – это, извините, диагноз. Когда-то «либероидам» ненадолго удалось оседлать общественные тенденции. Теперь они полностью потеряли эту способность, но сохранили память о том, что когда-то это было так».
Лучшей характеристики не найти и для деятелей белорусской оппозиции, которые по своим политическим платформам едины с соратниками в России и абсолютно неконкурентноспособны, поскольку их идеи давно отброшены тем же Западом как отработанные и сданные в утиль.
«Но это не значит, что он, «либероид» этот, лишен возможности влиять на происходящее. Увы, он этой возможности не лишен. И будучи отчужденным не только от страны, но и от реальности, он создает фантомы. Создав же, организует их особым способом.
Тем способом, которым только и можно организовывать фантомы. Он называет этот способ «либеральным мировоззрением», и... и начинает защищать это свое псевдомировоззрение так, как только и можно – то есть невротически (вытесняя реальность, замещая ее и так далее).
Поскольку «либероид» не может управлять никаким объектом, коль скоро объект сопричастен реальности, то «либероид» может властвовать, лишь уничтожая объект. И потому этот тип властвования следует называть «ликвидкомом».
Это написано о псевдолибералах России. Но данная характеристика полностью соответствует и нашим, так сказать, отечественным либероидам.
При этом еще и еще раз следует подчеркнуть, что силы, называющие себя белорусской оппозицией, не имеют никакого отношения к настоящему либерализму. Они антилиберальны и антидемократичны по своей сути. Эти силы выросли из антисоветской тоталитарной секты, отрицающей все принципы либерализма, в том числе объективные доказательства и безусловное уважение к большинству. В этой связи такую идеологию следует называть именно только либероидной…
В Республике Беларусь либероидный (реально антидемократический) контрреволюционный переворот в очередной раз сорван.
Народный выбор сделан, и этот выбор – всерьез и надолго.
Мирную революцию А. Г. Лукашенко 1994 года мы будем защищать и впредь.
Все остальные «революции» в Беларуси отменяются. Как подчеркнул А. Г. Лукашенко, выступая на церемонии вступления в должность вновь избранного Президента Республики Беларусь 21 января 2011 года, вирус «цветных революций» поражает только слабые страны, чей государственный организм измотан экономическими и социальными проблемами, а власть находится в конфронтации с населением.
«В Беларуси для него просто нет питательной среды, лимит революций и потрясений исчерпан, никакие «майданы» и «плошчы» нашему обществу не грозят. Безопасность и стабильность в белорусском доме мы убережем от любых происков как извне, так и изнутри. Ведь любая власть, а тем более власть народа чего-то стоит, если она умеет защищаться».
Владимир Макаров,
начальник управления информации,
пресс-секретарь главного управления идеологической работы Министерства обороны,
кандидат педагогических наук
Но информационное сражение за Беларусь продолжается.
Беснуется псевдолиберальная желтая пресса, а вопли политических неудачников и проходимцев достигли своего апогея. «Последняя диктатура Европы», «политическое средневековье», «тоталитарное государство», «варварская диктатура», «страна, остановившаяся в развитии» – это лишь ничтожно малая часть эпитетов, которыми «награждена» наша страна псевдодемократической тусовкой, призывающей мировое сообщество к санкциям, проливая слезы по поводу несостоявшейся белорусской революции «роз», «тюльпанов» или «оранжевых» переворотов.
Вместе с тем именно здесь, в сфере терминов, определений, понятий, содержится основа понимания происходящих процессов. Ибо в глобальном противоборстве самым важным является война за имена, после которой разворачивается серия иных специальных операций в различных сферах, они ведутся по некоему сетевому графику, хорошо известному специалистам по управлению кризисами.
Кстати, как раз поэтому в предшествующий исторический период из классического термина «революция» попытались вытравить ее главное сущностное содержание – создание условий для прогресса, скачка в развитии и прорыва в будущее... Более того, термином «революция» обозначили именно контрреволюционные перевороты, суть которых – остановка прогресса. Данная психолингвистическая операция не нова, в свое время с легкой руки Ханны Арендт и Фридриха Августа фон Хайека термином «тоталитаризм» попытались уравнять абсолютно противоположные, альтернативные политические и идеологические феномены – «фашизм» и «социализм»…
В данной статье речь пойдет о настоящей революции, причем совершенной мирным путем в Республике Беларусь в 1994 году, когда волей народа Президентом страны был избран А. Г. Лукашенко, о борьбе с последующими контрреволюционными поползновениями деструктивных сил, пытающихся на протяжении более 15 лет совершить государственный переворот, причем под лозунгами якобы демократии и справедливости.
За последние десятилетия в литературе нагромождены горы противоречивой, часто ложной информации, затрудняющей понимание сущности понятия «революция».
Впрочем, это вполне объяснимо. Идет ожесточенная борьба в сфере смыслов, отражающая современное состояние мира, обусловленное глобальными вызовами человечеству. На планете активно действуют силы, стремящиеся ответить на эти вызовы остановкой прогресса.
Именно в рамках данного проекта разворачивается серия информационных, психологических и иных войн, направленных на разрушение государств и уничтожение целых этнических единиц.
Очень часто все это с явной издевкой называется «гуманитарными» акциями или операциями, а то и «бархатными» или «цветными» революциями.
Но сущность всех «васильковых», «оранжевых», «бархатных» и им подобных революций современности в действительности ничего общего не имеет с сущностью революции социальной. А обилие материалов, воспевающих их «демократический» характер, тем более не может претендовать на объективность. Ибо за всей этой «демократией» маячит тень оружия, уже изготовленного для ликвидации «антропологических избытков» человечества.
Впрочем, кое-что подобное в истории уже было. Писал же А. С. Пушкин:
Вот эвхаристия другая,
Когда и ты, и милый брат,
Перед камином надевая
Демократический халат,
Спасенья чашу наполняли
Беспенной, мерзлою струей
И на здоровье тех и той
До дна до капли выпивали!..
Но те в Неаполе шалят,
А та едва ли там воскреснет...
Народы тишины хотят,
И долго их ярем не треснет.
Ужель надежды луч исчез?
Но нет, мы счастьем насладимся,
Кровавой чаши причастимся –
И я скажу: Христос воскрес...
Когда и ты, и милый брат,
Перед камином надевая
Демократический халат,
Спасенья чашу наполняли
Беспенной, мерзлою струей
И на здоровье тех и той
До дна до капли выпивали!..
Но те в Неаполе шалят,
А та едва ли там воскреснет...
Народы тишины хотят,
И долго их ярем не треснет.
Ужель надежды луч исчез?
Но нет, мы счастьем насладимся,
Кровавой чаши причастимся –
И я скажу: Христос воскрес...
Дело в том, что практически все революции, начиная с XVIII века, проходили под лозунгом демократии.
Но только немногие из них явили собой действительно прорыв к новому обществу, являясь закономерностью самого развития, ибо на то были объективные условия, которые невозможно отменить.
Вместе с тем очень часто за «демократическим халатом», за красивой формой, облеченной в лозунги «свобода, равенство, братство», следовало нечто иное – у А. С. Пушкина это зашифровано в аллегории «кровавой чаши».
И здесь речь идет не только о том, что в ряде масонских лож в то время практиковался ритуал причащения живой кровью. В истории есть много примеров, когда так называемые революции стали по существу своей противоположностью, не прорывом в будущее, а главным условием самоуничтожения.
Но есть действительно настоящие социальные революции, обусловившие приход к власти прогрессивных правительств, ставшие настоящими локомотивами истории или могущие быть таковыми.
Например, приход к власти в Чили правительства Сальвадора Альенде был классическим примером революции, причем осуществленной мирным путем, – попыткой прорыва уже тогда, в начале 70‑х годов, в новый век.
Когда танки и самолеты в 1973 году штурмовали президентский дворец Ла Монеда, большинство людей в мире совершенно не представляли себе, что именно было истинной целью заговорщиков.
Речь шла не о «коммунистической угрозе». «Преступление» доктора Альенде состояло в том, что он осмелился на крупномасштабное социальное экспериментирование. Приглашенные чилийским президентом ученые – такие как Стаффорд Бир, автор знаменитой книги «Мозг фирмы», – создавали в стране общенациональную компьютерную сеть, позволяющую эффективно управлять экономикой.
Все это делалось задолго до появления современных компьютеров и Интернета на технике, возможности которой сейчас могут показаться весьма скудными. Тем не менее система была создана и показала свою высочайшую эффективность (именно благодаря ей был блестяще разрешен ряд кризисных ситуаций в Чили).
Все шло к появлению нового общественного строя, «киберсоциализма». Он обещал быть эффективнее социализма советского образца. Поэтому Пиночет по приказу стоявших за ним главных мировых финансовых игроков, захватив власть, первым делом приказал разрушить находившийся в подвале президентского дворца гигантский компьютер, сердце системы.
Во времена нацистской Германии сжигались книги и люди, а в конце прошлого века неофашистами уничтожался первый суперкомпьютер...
Всякая революция, особенно мирная, лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться.
Слова классика не потеряли своей актуальности и сегодня.
О защите белорусской революции 1994 года – революции А. Г. Лукашенко мы еще поговорим.
Но прежде всего о том, что же такое революция вообще. Можно ли называть «оранжевые» и «бархатные» революции революциями как таковыми?
Здесь проявляются две крайности.
Во-первых, с 90-х годов прошлого века в общественное сознание настойчиво пытались внедрить искаженное толкование социального явления «революция», которая отождествлялась только с насилием, ее причиной объявлялась деятельность «темных», едва ли не сверхъестественно злых сил, результатом любой революции считалось разрушение «нормальной» жизни и усугубление проблем, на решение которых она претендовала. Революция в этом случае оказывается не локомотивом истории, а диверсией на ее дороге.
Во-вторых, в обиход также вошли понятия «цветные», «оранжевые» и «бархатные» революции, якобы носящие ненасильственный демократический характер и призванные покончить с тоталитарными и авторитарными режимами. Причем с точки зрения авторов псевдолиберальных проектов к «авторитарным», а то и к «тоталитарным» режимам были отнесены тогда СССР и другие социалистические государства, а сегодня – несколько действительно независимых стран, включая Кубу, Иран, Венесуэлу, Беларусь.
С легкой руки Кондолизы Райс наша страна названа «последней диктатурой Европы». И аргументы по поводу того, что следует уважать демократический выбор подавляющего большинства белорусского народа, что собственный парламент Беларусь не расстреливала из танков, что наша страна не участвовала и не участвует в агрессиях против суверенных государств, в расчет не идут. А так называемые «независимые» издания, наоборот, захлебываются от обилия материалов, в которых с завидным постоянством звучат призывы к «революции» в Беларуси, облеченной в форму «Площадь».
Вместе с тем хорошо известно, что изначально слово «революция» использовалось для обозначения прогрессивного скачка в развитии не только общества в целом, но и отдельных его сфер. В самом общем плане революция (франц. rеvolution, от позднелат. revolutio – переворот) – качественное изменение, коренной переворот в социальной жизни, обеспечивающий поступательное, прогрессивное развитие.
Таким образом, главным критерием настоящей революции может быть только развитие.
Соответственно, оценивая события в Республике Беларусь на рубеже начала 90‑х годов, главным их критерием с точки зрения революционности может быть только прогресс, создание условий для прогрессивного развития общества.
Здесь уместно обратиться к историческим событиям, связанным с особенностями распада СССР, начатого перестройкой.
Уже в конце 80‑х годов прошлого века в СССР поспешили объявить о том, что перестройка – это революция, осуществляемая мирным путем. По этому поводу написано немало научных трудов, и даже в «Философском энциклопедическом словаре», изданном в 1989 году, содержалось утверждение о том, что «перестройка в нашей стране обладает признаками мирной ненасильственной революции. Она включает в себя также радикальные реформы, демонстрируя их диалектическое единство».
Но это антинаучный подход к оценке социальных процессов – попытка втиснуть в революционную форму содержание самого настоящего распада и регресса. О том, что это именно так, свидетельствуют исторические события, последовавшие вслед за перестройкой.
Итоги развала Союза хорошо известны, а для нашей республики он был беспрецедентным по последствиям. Беларусь, занимавшая ведущее место по уровню развития и качеству жизни, в одночасье осталась без всего: без золотого запаса, без нефти и газа.
Страна оказалась перед пропастью с реальной перспективой ликвидации не просто провозглашенного суверенитета и независимости, а вообще перспектив существования белорусского народа.
Разрыв советских связей нанес тяжелейший удар по высокоразвитой промышленности. Пустые полки магазинов, нехватка еды, карточная система и покупка товаров по записи в очереди, гиперинфляция – все это естественная картина тех лет.
Нищая, доведенная «свядомымi дэмакратамi» до ручки страна, где сотни тысяч голодных людей выходили на улицы, требуя работы, зарплаты и куска хлеба, где разваливалось и разворовывалось все, что только можно, где на роль государственной идеологии претендовал оголтелый национализм с его русофобией и мракобесием, – все это жестокая реальность 1994 года.
Историческая правда состоит в том, что хаос последних лет перестройки в Беларуси продолжался до избрания Президентом Республики Беларусь А. Г. Лукашенко.
Здесь есть несколько принципиальных моментов.
Во-первых, причиной краха Советского Союза и соответствующих последствий для Беларуси явилась совокупность факторов, которые у соратников того же Бжезинского и его коллег названы «выводом за рамки истории». Причем несмотря на то, что часто именно экономические причины распада ставятся во главу угла (например, есть исследования, показывающие, что СССР в послевоенное время тратил до 20% и более от валового внутреннего продукта на военные расходы, якобы подорвав экономику), ответ по поводу произошедшего в СССР следует искать не только в экономике и не в социальной сфере, а по преимуществу в сознании советской элиты и ее лидеров.
Здесь Белорусская ССР выгодно отличалась от других республик, но в силу ряда обстоятельств не смогла выдвинуть на первые роли достойного руководителя из числа представителей прежних партийных и советских элитных групп.
Во-вторых, за болтовней политиков начала 90-х годов о значимости и ценности суверенитета и независимости республики четко просматривался курс на их ликвидацию и следование только в фарватере или западной политики (радикальные националисты всех мастей), или в результате инкорпорации республики той же Россией.
При этом бывшую номенклатуру, волей судьбы оказавшуюся у власти, в то время не очень-то интересовали последствия подобного развития ситуации, учитывая, что главные посылы дезинтеграции того же СССР были даны именно с территории России.
Кстати, в ходе предвыборной кампании 1994 года целенаправленно тиражировались слухи, которые подогревали объективные желания и ожидания большинства населения, продолжавшего оставаться советскими людьми и переживавшего крушение СССР как личную трагедию: «вот-вот начнется вновь объединение с Россией, правительство В. Ф. Кебича уже заручилось поддержкой российской стороны, и на территорию Беларуси прибыли вагоны с российской валютой – совсем немного, и мы вновь объединимся…».
Этим ожиданиям не суждено было сбыться. Более того, вполне реальным был приход к власти радикальной оппозиции – националистов, духовными предтечами которых были и остаются нацисты и белорусская коллаборация. Следует напомнить, что и митинги националистов в то время собирали десятки тысячи людей, с Запада шла мощная финансовая поддержка радикалов, а в изданиях ветеранов-коллаборационистов, например в газете «Зважай», издававшейся в Канаде, даже премьер В. Ф. Кебич именовался не иначе как «диктатор», при котором в Беларуси нет места для сохранения памяти о созданной нацистами молодежной организации «Союз белорусской молодежи».
Здесь следует отметить, что, несмотря на соглашательскую политику руководителей парламента того времени, в республике все же не решались открыто рекламировать, к примеру, устав «Союза белорусской молодежи», где четко просматривались идеологические ориентиры их авторов и последователей, почти пришедших к власти в начале 90-х годов: «Беларусь i Беларускi народ павiнны атрымаць арыентацыю на Новую Эўропу, каб iсьцы да яе разам з усiмi эўрапэйскiмi народамi пад правадырствам Велiканямеччыны. Яна (белорусская молодежь. – Прим. авт.) павiнна зразумець гiстарычны сэнс змаганьня супраць бальшавiзму i жыдоўства i ацанiць эпахiяльную ролю вялiкага нямецкага народу, якi адчуў сiлу i адвагу ўзяць на сябе мiсiю крыжовага паходу супраць жыдоўска-бальшавiцкае навалы».
Тем не менее именно соглашательская политика руководителей республики в перспективе непременно привела бы к власти отъявленных националистов с вытекающими отсюда последствиями для страны. Говорят, после известных августовских событий 1991 года Шушкевич пытался вразумлять радикала Позняка: «Зенон Станиславович! Мы же по существу выполнили все ваши требования в парламенте, кроме одного – не расстреляли первого секретаря ЦК КПБ на площади…».
Все это было на рубеже начала 90‑х годов.
В-третьих, актуальным вопросом до настоящего времени остается вопрос о технологиях и механизмах осуществления столь радикальных и трагических для многих народов по своим последствиям «революций».
Ответ на этот вопрос следует искать в сфере национальной безопасности.
Именно Советский Союз сделал традиционную, в том числе ракетно-ядерную, войну невозможной в принципе. Причем до сих пор мир остается двухполярным с точки зрения обладания ядерными потенциалами (США и Россия), что исключает из арсенала большой политики мировую войну на данном этапе.
Но критерием современной войны являются не огневые средства, а достигнутые цели. Для их достижения применяются совершенно иные технологии и принципиально новое оружие – оружие, поражающее сознание. Неслучайно по итогам изучения сознания советских людей времен перестройки был введен термин «искусственная шизофренизация сознания».
Кстати, этот термин достаточно актуален и сейчас, коль скоро в России вновь заговорили о финансовых пирамидах Мавроди. Дело в том, что именно изучение психологами сознания вкладчиков МММ привело к поразительным результатам: подавляющее большинство вкладчиков сознавали, что получить столь высокие проценты в принципе невозможно, но их сознание (с помощью спецтехнологий СМИ и рекламы) временно оказалось расколотым – и они расставались со своими сбережениями без тени сомнения. Более того, среди вкладчиков 80% оказались люди умственного труда...
Нечто подобное происходило и с участниками всех «бархатных» и «оранжевых» революций. Сознание их временно оказалось расколотым – и они, буквально завороженные театрализованной постановкой, облеченной в яркие формы якобы свободы и справедливости, не могли адекватно оценить соответствующих последствий.
И действительно, революции «бархатного» и «оранжевого» очень похожи на театральные постановки.
Это вполне закономерно, так как прием театрализации реальности есть один из достаточно проработанных механизмов свержения неугодных правительств. Причем связь политической борьбы и театра возникала еще в Древнем Риме, проявляясь в периоды гражданских войн и легионерских переворотов.
В форму театрализованного представления облекались и революции Нового времени. То есть осуществлялась подмена реальности спектаклем. Это, например, постоянные шествия и карнавалы Великой французской революции. Все элементы сценического действа имели и карнавал штурма Бастилии, и казнь короля, и ритуалы Робеспьера.
«Бархатные» и «оранжевые» революции, начатые, по существу, с разрушения СССР, – это революции эпохи постмодерна, в которых реальность также подменялась вымышленными мирами, но достигалось это несопоставимо более совершенными технологиями психологической обработки.
Человек в результате подобной сценической постановки утрачивает прежние традиционные смыслы и перестает осознавать собственные интересы. В итоге толпа сметает государство, не будучи способной в тот момент осознать, что действует во вред себе.
И самой государственной власти крайне противопоказано втягивание в подобную игру, предложенную режиссерами. При вхождении в чужую сценическую игру шансов на выигрыш у государственной власти почти нет.
В мире есть всего несколько стран, вышедших победителями в этой дьявольской войне-игре. Известные ученые, авторы изданной в 2010 году книги «Западня: Новые технологии борьбы с российской государственностью» В. Якунин, В. Багдасарян и С. Сулакшин пишут:
«Коммунистическая партия Китая в 1989 г. отказалась поддерживать виртуальную логику спектакля. В итоге попытка дезинтеграции китайской государственности по советскому перестроечному сценарию была отражена.
Благодаря реалистической мудрости (несюрреалистическому мышлению) А. Г. Лукашенко сорванной она оказалась и в Белоруссии».
Но еще раньше, в 1994 году, в Беларуси был разорван порочный круг подобного же спектакля, где, по замыслу главных игроков, всем боровшимся за власть и ставленникам правительства, и радикалам-националистам была уготована роль ликвидаторов белорусского государства.
Избрание Президентом Республики Беларусь А. Г. Лукашенко ознаменовало собой крутой разворот страны от пропасти и самоуничтожения.
Объективно это была настоящая революция, совершенная мирным путем. Революция, создавшая условия для выхода из кризиса и развития страны.
На протяжении более 15 лет последующие события в нашей стране часто называют белорусским чудом. Придя к власти в 1994-м, А. Г. Лукашенко смог совершить, казалось бы, невозможное.
Белорусская модель развития действительно продемонстрировала чудо. Как пишут российские авторы, «попадая в сегодняшнюю Белую Русь, оказываешься словно в СССР. Но не образца 1985 года. А в том Союзе, которым он мог стать, окажись у его руля прагматики и практики…».
Главным итогом мирной революции 1994 года явилось достижение реальной самостоятельности и построение впервые в многовековой нашей истории действительно независимого, суверенного европейского государства – Республики Беларусь.
Итог мирной революции 1994 года – постоянный экономический рост, обновление основных производственных фондов, повышение благосостояния народа. Подтверждением тому является среднегодовой темп экономического развития нашей страны за прошедшее пятилетие, один из самых высоких в мире – выше он только у 12 стран.
Кстати, Беларусь – одна из немногих стран в мире, являющаяся самодостаточной, полностью независимой в производстве стратегически важной продовольственной продукции. Вполне закономерно, что белорусские продовольственные товары присутствуют в 63 странах мира.
Итог мирной революции 1994 года – надежное обеспечение национальной безопасности во всех ее сферах: в политической, экономической, социальной, военной и иных. Для республики характерны политическая и социальная стабильность, курс на постоянный рост качества и уровня жизни населения.
Итог мирной революции 1994 года – обеспечение социальной справедливости в обществе. Республика Беларусь – одна из немногих стран в мире, где не допущено сильного социального расслоения, она входит в десятку стран с наименьшим социальным неравенством. Разница в доходах наиболее обеспеченных и имеющих наименьшие доходы в Беларуси около 5 раз, что соответствует таким странам, как Австрия, Германия и Швейцария. При этом только за последнее пятилетие реальные доходы в расчете на душу населения выросли в два раза.
Итог мирной революции 1994 года – один из самых высоких рейтингов образования, показателя, определяющего благосостояние населения.
Радикально повышается и уровень культуры людей, меняется облик страны, соответствующий лучшим европейским образцам и отражающий позитивные глубинные ментальные трансформации в обществе. Вполне закономерно, что одним из символов современной Беларуси стало здание Национальной библиотеки, ассоциирующееся с прорывом в будущее…
Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищаться. Не стала исключением и белорусская революция 1994 года. На протяжении последних 15 лет против Республики Беларусь развязана настоящая информационная агрессия, а политические и экономические санкции, следовавшие одна за другой, должны были стимулировать, по замыслу их авторов, рост социальной напряженности путем максимального осложнения обстановки и создание условий для слома власти.
При этом главными способами разрушения белорусского государства были избраны классические модели политической дестабилизации, разработанные на Западе, в том числе в США, и опробованные в ходе «цветных» революций, в том числе и на постсоветском пространстве.
На протяжении всех этих лет в Беларуси политические неудачники и проходимцы, не способные придумать чего-то нового, предложить конструктивные проекты развития и модели будущего страны, действовали в русле только деструкции.
Вполне закономерно, что и в ходе выборов в 2010 году большинство кандидатов не намеревались в честной борьбе победить действующего Президента. Цель была совершенно иной, сформулированной еще в начале прошлого года оппозиционными политическими группировками, – «площадь».
Причем особенностью данной предвыборной кампании явилось то, что власть приняла беспрецедентные меры по либерализации избирательного процесса. Были обеспечены не просто равные условия для всех кандидатов для ведения предвыборной агитации – Центризбирком даже закрыл глаза на явные недостатки «демократических» кандидатов типа Некляева, зарегистрировав всех и предоставив неограниченные возможности для политической борьбы.
Этими возможностями кандидаты если и воспользовались, то лишь для реализации собственных планов политической дестабилизации, вывода людей на площадь и устройства массовых акций гражданского неповиновения, провокаций и, надо называть вещи своими именами, попыток государственного переворота.
Причем ничего нового в технологиях смены власти деструктивные силы так и не придумали, действуя по классическим рецептам авторов и теоретиков «бархатных» революций.
Судите сами. К примеру, книгу Джина Шарпа «От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения» (1993) в США сначала собирались издать как закрытую инструкцию, но в дальнейшем посчитали нужным сделать ее максимально доступной для технологов государственных переворотов.
Основная мысль документа проста и понятна – нельзя устроить «бархатную» революцию без организации, тщательного планирования, попросту – заговора с целью экспорта «открытого общества», слома местных механизмов защиты, открытия стран перед экспансией наиболее деструктивных сил в мире:
«Подобно вооруженным силам, политическое неповиновение может быть использовано в различных целях, от оказания влияния на противников с целью вызвать определенные действия или создания условий для разрушения ненавистного режима... Такое оружие хорошо известно – это протест, забастовка, отказ в сотрудничестве, бойкот, выражение недовольства и народное самоуправление. Любое правительство может править постольку, поскольку оно способно пополнять необходимые источники силы путем сотрудничества, подчинения и послушания со стороны населения и общественных институтов... Политическое неповиновение обладает уникальной способностью перекрывать такие источники власти».
При этом разработка генеральной стратегии свержения власти и установления «демократии» рассматривается как военная операция, в ходе которой решаются следующие задачи:
- определение конкретных целей кампании;
- выбор конкретных методов или политического оружия. В каждом общем плане стратегической кампании определяются тактические планы меньшего масштаба;
- определение того, как должны быть связаны экономические вопросы с общей политической борьбой;
- заблаговременное определение наилучшей руководящей структуры и системы связи для борьбы;
- доведение новостей сопротивления до основного населения и международных СМИ;
- планирование основанной на собственных возможностях социальной, просветительской и политической деятельности в процессе развития конфликта;
- определение желательного типа внешней помощи для поддержки отдельной кампании или общей борьбы.
Не менее показателен в этом отношении и алгоритм «бархатных» революций, предложенный С. Хантингтоном в книге «Третья волна: Демократизация в конце ХХ века», где им сформулированы правила по свержению законных правительств.
«Уроки для тех, кто стремится к демократии, таковы:
- мобилизуйте широкую ненасильственную оппозицию режиму,
- ищите поддержки у центра и при необходимости у правых консерваторов,
- сдерживайте левых и не давайте им выйти на первые роли в движении,
- склоните на свою сторону часть военных,
- добейтесь сочувственного освещения в западных средствах массовой информации и поддержки США».
Опыт же всех уже совершенных «цветных революций» показал, что их ненасильственный характер является условностью. Ненасильственные действия создают общий фон и на первой стадии вызывают симпатии населения и привлекают массовых участников. Но уже на предварительном этапе подготовки революции в ней создается «жесткая» военизированная группа, которая в решающий момент должна совершить насильственные действия (с оружием или без оружия в зависимости от обстоятельств). Это четко продемонстрировала и неудавшаяся попытка государственного переворота в ночь с 19 на 20 декабря 2010 года в Минске.
В Беларуси благодаря воле руководства страны, мудрости белорусского народа, образцовым действиям силовых структур заговор с целью свержения власти сорван.
Вместе с тем сражение за историю, за мирную революцию 1994 года, за право на развитие Беларуси продолжается.
И здесь очень важно знать, кто же такие все эти санниковы и некляевы, которые в «большой игре» даже не пешки, а, как показано во многих публикациях, сама площадка, на которой разворачивается антибелорусское действо.
Главная особенность ситуации заключается в том, что войну против истории, против Беларуси, а равно и против России, ведут силы, ничего общего не имеющие с классической демократией и классическими либеральными ценностями. Сергеем Кургиняном этим силам дано четкое название «либероиды-сектанты»:
«Наш либерал-западник (он же «либероид-сектант», он же политический аутист и неврастеник) нарушает все западные нормы политического диалога, политической культуры. И этим, между прочим, интересен. Ибо подобная фанатичная антизападность, упакованная в прозападную оболочку, очень многим чревата с политической точки зрения.
Бессмысленная развязность политического тона, расхристанность, вседозволенность, способная обернуться большой и быстрой бедой. Порождены же эти свойства полным отрывом «либероидной секты» от своего народа, да и от мира тоже. А подобная оторванность (она же отчужденность) – это, извините, диагноз. Когда-то «либероидам» ненадолго удалось оседлать общественные тенденции. Теперь они полностью потеряли эту способность, но сохранили память о том, что когда-то это было так».
Лучшей характеристики не найти и для деятелей белорусской оппозиции, которые по своим политическим платформам едины с соратниками в России и абсолютно неконкурентноспособны, поскольку их идеи давно отброшены тем же Западом как отработанные и сданные в утиль.
«Но это не значит, что он, «либероид» этот, лишен возможности влиять на происходящее. Увы, он этой возможности не лишен. И будучи отчужденным не только от страны, но и от реальности, он создает фантомы. Создав же, организует их особым способом.
Тем способом, которым только и можно организовывать фантомы. Он называет этот способ «либеральным мировоззрением», и... и начинает защищать это свое псевдомировоззрение так, как только и можно – то есть невротически (вытесняя реальность, замещая ее и так далее).
Поскольку «либероид» не может управлять никаким объектом, коль скоро объект сопричастен реальности, то «либероид» может властвовать, лишь уничтожая объект. И потому этот тип властвования следует называть «ликвидкомом».
Это написано о псевдолибералах России. Но данная характеристика полностью соответствует и нашим, так сказать, отечественным либероидам.
При этом еще и еще раз следует подчеркнуть, что силы, называющие себя белорусской оппозицией, не имеют никакого отношения к настоящему либерализму. Они антилиберальны и антидемократичны по своей сути. Эти силы выросли из антисоветской тоталитарной секты, отрицающей все принципы либерализма, в том числе объективные доказательства и безусловное уважение к большинству. В этой связи такую идеологию следует называть именно только либероидной…
В Республике Беларусь либероидный (реально антидемократический) контрреволюционный переворот в очередной раз сорван.
Народный выбор сделан, и этот выбор – всерьез и надолго.
Мирную революцию А. Г. Лукашенко 1994 года мы будем защищать и впредь.
Все остальные «революции» в Беларуси отменяются. Как подчеркнул А. Г. Лукашенко, выступая на церемонии вступления в должность вновь избранного Президента Республики Беларусь 21 января 2011 года, вирус «цветных революций» поражает только слабые страны, чей государственный организм измотан экономическими и социальными проблемами, а власть находится в конфронтации с населением.
«В Беларуси для него просто нет питательной среды, лимит революций и потрясений исчерпан, никакие «майданы» и «плошчы» нашему обществу не грозят. Безопасность и стабильность в белорусском доме мы убережем от любых происков как извне, так и изнутри. Ведь любая власть, а тем более власть народа чего-то стоит, если она умеет защищаться».
Владимир Макаров,
начальник управления информации,
пресс-секретарь главного управления идеологической работы Министерства обороны,
кандидат педагогических наук